Сиреневый сад
Собрат безумства – сладкий аромат,
Чистейший, словно голос менестреля,
Любви и страсти распевавший трели.
О, дивный сад!
Встань и вдыхай! Мятежный дух сирени
Взбесившейся волною закружился,
Мой мир унес в живом водовороте.
Все мысли, чувства подчинив движенью
Единственно непризнанных, но вечных
Законов необдуманных поступков
И первого порыва чудотворству.
Сиреневые духи, цепенея, сгущают воздух.
Задохнись! Умри! Лицо и руки, плоть твою покинув
И растворяясь в синеве холодной,
Вдруг обретают странную прозрачность
Подстать крылу и лику пресвятого,
Сошедшего с картины итальянца.
Вот синеву сменяет цвет лиловый
И заполняет всё, что заполнимо –
Оживший тайно аромат сирени
И воздух, словно мокрая накидка,
Распластан по земле дрожащим телом
И снизу вверх покорно созерцает
Как на листве, трепещущей и робкой,
Разбрызган пеною сиреневый туман.
Стареющей великой актрисе
Какая разница, куда теперь плыву.
Мне лодку подменили незаметно.
Ах, как же я любила беззаветно!
Несите ж глобус, остров неприметный
Я именем забытым назову.
Хочу уплыть к единственной земле,
Туда, где ждут меня, хлеб-соль готовят,
И зверя к моему приезду ловят,
Где не отравят и не прекословят
И возведен мне замок на скале.
Эй, где же вы, те, кто любить готов
Меня за просто так, легко и верно.
Я буду так строга и так примерна!
Но нет вас. И закономерна
Печаль моих непонятых миров.
Поэт
Я был рожден из воздуха сомнений,
Из нежного дыхания стихов,
Из первобытных резких песнопений,
Из чистоты небесной и грехов.
Я расплетаю нити откровений,
Тех, что даются мне, как свежий хлеб.
Я жду своих нечаянных прозрений
О книге человеческих судеб.
Все тайны, что непознаны и скрыты,
Известны мне и каждому из вас.
Означены, как звездные орбиты
И неизменны, как последний час.
В разумности вопросов есть ответы,
Как в прозе есть изящество стиха.
Мы после жизни ценим яркость света,
Правдивость лжи и праведность греха.
ххххх
Гондольеров движенья плавны.
Много тёмной воды и песен.
Я в Венеции! Ах, как славно.
Здесь не грустно. Напротив, весело.
Во дворцах – кружева и слезы
Затеняют прозрачность окон.
Льётся время в стихах и в прозе,
Ожидая меня и срока.
На мостах обитают вздохи
Всех Джульетт и Ромео сразу.
Как над ними рыдали боги,
Осеняя поэта фразой!
Сладость ночи сомкнет ресницы.
Я не дома. Я только гостья.
Мне не грустно. Мне только снится –
Я в Венеции. Это просто.
Тебе
Не опоздай! Пока атласна кожа,
Пока глаза блестят и голос юн,
Доводят плоть желания до дрожи,
Сметая благолепие со струн!
Пока ко мне господь не равнодушен,
Пока гордится рифмою строка.
Пока платок батистовый надушен
И не дрожит от старости рука.
Пей, наливай и снова пей без меры
Всё, чем живу и что теперь пою -
Любовь мою, и праведность, и веру,
Всё, что тебе сама я отдаю.
Цусима
Погода выла и плевалась пеной,
Дымы стелились низко над водой.
И шла эскадра. Строго! Неизменно!
Шла, как всегда, не нарушая строй.
Российских кораблей морскую славу
Весь мир признал и голову склонил.
Но день печальный, день не для забавы
Однажды для России наступил.
Цусима – нет печальнее страницы
В судьбе российской, правильной судьбе.
Матросов леденеющие лица
И шелест волн в притопленной трубе…
Дымы толпились мрачно над волнами,
Вплывая в пламя взрывов, словно в ад.
Без бравых воплей про медаль и знамя
Все знали – им заказан путь назад.
Никто не спасся. Все уплыли в вечность.
Цена ошибок – страшная цена.
Они познали жизни быстротечность.
Но в том не их и не моя вина.
Нет виноватых – есть уроки смерти.
И жизнь их учит. Выучит ли впредь?
Вы верите им? Верьте, люди, верьте!
Ведь, право, жаль бездарно умереть.
Баллада о затонувших кораблях.
Они скользили, мокрый сумрак гладя,
Их провожали стрелы маяков.
Им судьбы выдавал Господь, не глядя
На ропот просолёных моряков.
По - разному свой путь они вершили:
Кто жертвой пал, кто ранен был в бою.
Они давно всё для себя решили.
Ушли на дно, приняв судьбу свою.
И сколько им отпущено, не знали
Ни капитан, ни черти в безднах зла.
На глубину, как в вечность уплывали,
Оставив на поверхности дела.
Лежат они, задрав бушприт победно
Или зарывшись мачтами в песок.
Не причитай над ними ангел вредный,
Не три нашатырем седой висок.
Они судьбой своей всегда довольны.
Ведь каждый совершил лишь то, что мог.
Темны, безмолвны и теперь свободны.
И Бог простил их. Он на то и Бог.
Мысли Шекспира
Весь мир – театр, а люди в нем актеры.
Какая тайна кроется за этим?
Что не сказал, забыл великий мастер?
Или не знал? А может быть искусно
Нас проводил к другой занятной мысли.
Мне смысл видится иной в словах известных.
Конечно, мир – театр, и наши роли,
Как и в любом театре, многолики.
Мы переходим от рожденья к смерти
И снова возвращаемся к рожденью
Обутыми в знакомые котурны.
И в новой жизни мы находим близких.
Мы узнаем их по глазам, улыбке.
Они же - те, кого мы потеряли.
Лишь лица изменились и фигуры
Немного незнакомы очертаньем.
Но души! Это главная примета.
Их чувствуем мы! Может ли иначе
Происходить хоть что-то в мире этом.
И тот, кто знает это, тот бессмертье
Приобретет себе и тем, кто рядом.
Пускай меняет маски мир лукавый –
Я всех своих людей любимых знаю.
Так мы всегда играем с миром в прятки.
Кручу калейдоскоп, меняю формы,
Цвета и запахи, а главное – все мысли
Легко переставлять я научаюсь.
И ими я обмениваюсь с миром.
И этот разговор наш бесконечен.
ххххх
Послала однажды Базилио Бетта –
Ей срочно, так срочно потребовались
Таблетки от кашля, с ментолом конфеты
И, странно, все в доме чулки порвались.
Вот едет синьор до ближайшей аптеки,
Скупает таблетки, конфеты, чулки.
И видит синьор, что бродягу – калеку
Куда-то на тачке везут чудаки.
Его пожалел добродушный Базилий –
Велел он калеку домой отвезти.
А сам задержался в цветущей Севилье,
Чтоб ценный подарок жене привезти.
Приехал калека к синьору Базильо,
Увидел он Бетту… И вдруг перед ней
Стоит не калека с помоек Севильи,
А юный идальго царя красивей.
Пока по Севилии неторопливо
Свой толстый живот перекатит Базиль,
Идальго и Бетта, воркуя счастливо,
От дома ускачут за несколько миль.
Друзья, не хочу вас обидеть моралью,
Вы только послушайте дельный совет:
Когда-то в Севильи шутили идальго,
Но кто поручится, что ныне их нет.
Дорожное
Перестук колесный слышится.
Рельсы длинные – в день пути.
Мне в вагоне отлично пишется –
Лучше места и не найти.
Ближе ближнего мне попутчики,
Все роднее мне, чем родня.
И построже врага-лазутчика
Всё выспрашивают меня.
Где живу? Чем дышу и маюсь я?
Много ль в жизни потерь и бед?
Как молюсь и как часто каюсь я?
Клином где мой сошелся свет?
Разговоры я с ними длинные
И про то, и про сё веду.
Темы наши, как мир, старинные –
Про дорожную ерунду.
Через день – на четыре стороны
Вся дорожная благодать!
Мы друг другу наврали поровну,
А потом – поминай, как звать!
Таинство ветра
В келью ночи стучится ветер,
Как таинственный пилигрим.
Ветер редко живет при свете.
Прячет ветер лицо под грим.
Силуэты людей примерит
Как забавно – театр теней!
Кто увидит, тотчас поверит,
Что он видит живых людей.
Ветру нужен парик из веток,
Тех, что бьются в мое окно.
Он застенчив от дня и света,
И смелеет, когда темно.
И, совсем осмелев, несется
Летним вечером вдоль реки.
Превращаясь в коня, пасется,
Лижет соль из моей руки.
И наевшись земною пищей,
Он на небо взмывает вдруг…
Заскучает – меня разыщет.
Я его бескорыстный друг.
Я ветров табуны лелею
В том краю, где живу, дышу.
Я, лишившись их, заболею
И ни строчки не напишу.
Носят кони меня на крыльях,
Превращаясь в ночи в ветра.
Эта небываль станет былью.
Завтра движется во вчера.
К В.Б.
«Сейчас и здесь» - обычные два слова.
Мы можем их единожды прожить.
Ни день, ни час не повторятся снова.
Я соглашаюсь. Так тому и быть.
И не вернуть утраченных столетий,
Не повторить ошибок и побед.
Мы можем повториться в наших детях -
Так правильно устроен этот свет.
Как знать, в какой из жизней мне придется
Тебя увидеть, вспомнить и понять?
Любовь моя то плачет, то смеется
И я её не в силах поменять
На целый мир, на верную удачу,
На первый снег, на пряную жару.
А если это будет – я заплачу,
А после тихо лягу и умру.
Лишь для тебя я с радостью воскресну!
Я это повторю сто тысяч раз.
Тебе, моя любовь, тебе все песни
Я посвящала в прошлом и сейчас.
Воспоминание
На свежей хвое снег холодный,
Как вздохи ёлочных гирлянд.
Блеск суеты предновогодней,
Луны прозрачной зимний взгляд
В морозном небе. Блики ночи
Смешались с брызгами огней
Созвездий, близких и не очень,
И мишурой скользящих дней.
Вдыхаю праздник. Воздух тёплый
Здесь пахнет детством, пирогом,
Свечами в абажурных стёклах,
Нарядным праздничным столом.
Мы - вместе, живы и здоровы,
И мне опять тринадцать лет.
Мне красный бант повяжет снова
Мой старый и любимый дед.
И все за стол мы сядем рядом…
Я помню. Память есть печаль.
Мне это очень-очень надо,
Но не вернуть их. Очень жаль.
ххххх
Брожения, свары и бунты
Он не выносил, и сбегал
На желтые пляжи у бухты,
Где разные песни слагал.
А бухта плескалась лазурью,
А лес щебет птиц рифмовал,
И небо не ведало хмури.
Он пел, он любил, он мечтал.
На пляже янтарно-горячем
Он, руки раскинув, лежал
Молился великой удаче
И в теплое море нырял.
Но к бухте однажды пираты
Пристали, на берег сошли.
Серьёзные очень ребята
Пришли кренговать корабли.
Певец не печален, не весел.
Гостям он и рад, и не рад –
Не много напишется песен,
Когда где-то рядом пират.
Он скрипку настроил и взглядом
Окинул он бухту и лес. И вздрогнул -
Сиреневым ядом окрасилась кромка небес.
Тот яд разгорался. Смыкались
Края огнехвостых зарниц.
И молнии в страхе метались.
И люди попадали ниц.
Пират ты иль просто бродяга,
Но страх в человеке всегда.
Пираты как дети, бедняги,
Рубили канаты. Вода
Бурлила и грязною пеной
Вгрызалась в продрогший песок.
Мы бренны пред гневом Вселенной
И каждый пред ней одинок.
Весь день бесновалась стихия
И небо роняла на пляж.
Бездумные волны лихие
Бросали корабль в абордаж
На лес и на скалы. Устали!
Белесое солнце взошло.
Погода послушно стихала,
Земле возвращая тепло.
На пляже, пустынном и диком,
Пиратов нет. Нет корабля.
И не оглашается криком
Ничейная эта земля.
Лишь скрипка поет, услаждая
Бесстрастную душу небес
Прелестного тихого рая,
Где бухта, и небо, и лес.
ххххх
Я прошлое кладу на лист бумажный,
Чтоб ожило оно однажды вновь
Прочитанным и понятым. И каждый
Мог ощутить мой взгляд, мою любовь.
Мой пальцев бег по серебристым струнам,
Как трепет капель на ветру в листве.
Мои, без сна, фарфоровые луны,
Их отблеск грустный в неживой траве.
ххххх
В уютной квартирке
Живёт необычный
Такой симпатичный жилец.
Он счастлив и весел,
Он знает полпесни
И ценит в обед холодец.
Мне очень приятно,
Легко и понятно
Беседовать с ним по – душам.
Со мной он согласен,
Но страшно опасен
Дворовым котам и мышам.
Усы – как букеты. Их пышным количеством
Век любоваться готов.
В общем, знакомьтесь, Кошачье Величество,
Царь беспородных котов!
Сон
Он просил пощады, умолял,
Обещал быть славным и наивным.
Показал мне трон и пьедестал
И венец узорчатый старинный.
Я же отвернулась и слегка
Улыбнулась, молвив на прощанье:
« Я любить не стану старика!
Я твоим не верю обещаньям»
И ушла. Проснулась. Хохочу.
Утро. Свет. Приснится же такое!
Одного тебя любить хочу
В королевских праздничных покоях.
ххххх
Так пронзительно, резко, больно
В голове моей и в душе.
Недовольна я, недовольна!
Иль с ума я сошла уже.
Все прекрасно с природой, бытом.
Осень в вальсе. А я в бреду.
По событиям незабытым
В этой жизни моей иду.
Стопкой ласковых фотографий
Я согрею свои глаза.
Меж рождением и эпитафией
В них ничто поменять нельзя.
Песня для гитары
В зеленой с бирюзою южно-розовой стране,
Где вечером ванилью пахнет море,
Каталась обезьяна на сиреневом слоне
И с обезьяной той случилось горе.
Бананья кожура упала под ноги слону,
И он на ней, конечно, подскользнулся.
Бананам объявили тут же кровную войну,
А слон при этом грубо чертыхнулся.
Вот в джунглях голодают сотни тысяч обезьян –
Приказано поститься бедолагам.
А клич: « Объединяйтесь, обезьяны разных стран!»
Каллиграф уже вывел на бумаге.
Сородичей по духу поддержали все слоны.
Чего ж не поддержать? Долой бананы!
Очистим от бананов территорию страны.
А может быть и все другие страны.
Вот так они шумели, все на митинги рвались,
Пока от напряженья не оглохли.
Слоны – те поумнее, по-английски разошлись.
А обезьяны, как одна издохли.
Когда ты сыт, весь мир сверкает красками у ног.
До хрипоты кричишь: « А ну, знай наших!»
Но три дня не поешь, и все иначе, видит Бог.
И все готов отдать за ложку каши.
ххххх
Я хочу заплатить по счетам,
И отдать все свои долги.
Побывать хочу здесь и там.
В этом, господи, помоги!
Ведь чего там греха таить –
Половины уж жизни нет.
Больше мне или меньше жить –
Мне не хочется знать ответ.
Я хочу целовать тебя,
И с любовью в глаза смотреть.
У окна тебя ждать, любя,
И тебе эти песни петь.
ххххх
В цветном кабинете лета
Душицею пахнет сад.
Я солнцами перегрета.
Их – сорок. Кромешный ад.
Я их накопила много.
Хотите, верну их вам?
Упрямо бежит дорога
По жизни моей холмам.
Она мне находит солнца,
Еще и еще. Вдали
Мне светит мое оконце
И ждет мой кусок земли.
И я отряхну печали
С завитых моих кудрей.
Я - есть! Я всегда в начале
Всей жизни моей. Моей!
И пусть будут солнца эти.
Сгораю в них? Ну и пусть!
Зато в кабинете лета
Отсутствует напрочь грусть.
ххххх
По багету, в позолоте
Бродит солнца тусклый блик.
Он ценитель. И к работе
Он своей давно привык.
Вот ощупал осторожно
В старых трещинах багет.
Вероятно, очень сложно
Написать такой портрет!
Разве сможет в кисть и краски
Превратиться дерзкий блик?
Это все, конечно, сказки.
И к насмешкам он привык.
Но не знает в этом мире
Ни единая душа,
Что ночами блик приходит
И колдует не спеша.
Он рисует те узоры,
Что в багете подсмотрел
На гитарных переборах
Для амура тайных стрел.
Мудрость
Я хочу быть разгульной и дикой,
И владеть белоснежным конем.
И с гортанным ликующим криком
Возле бездны промчаться на нем.
Но с судьбою привыкла считаться
И выслушивать мудрую речь.
Мне поэтому негде кататься,
Но зато очень есть что беречь.
Луковое горе
Ранним вечером он вернулся,
Бросил шапку под образа.
Кругом в горнице оглянулся –
Ни на что не глядят глаза.
Так устал, что тяжёлы веки,
А по жизни-то - беспросвет.
Сто напастей у человека,
Сто печальных-печальных бед.
На катке поломались санки –
Это разве не стоит слёз? На учение спозаранку.
А еще зима и мороз.
Ох, тяжелая эта доля
Завтра новых навалит бед.
И охота пущей неволи…
А ему лишь двенадцать лет
Ветер у моря
Какая яркость неба надо мной!
И белое так нежится на синем.
И ветер, подгоняемый волной,
Весь в чём-то феерически красивом.
В лицо мне бросил пены и воды,
Разбив её на мелкие осколки.
Посплетничал о пользе ерунды.
Посетовал, что в правде мало толка.
Прошелестел над ушком и притих.
А может, улетел. Бог весть! Не знаю.
Навеял настроение и стих,
Который я сейчас тебе читаю.
Материнская молитва
Топай, топай, крошка – малыш.
Я тебя поддержу немножко.
Скоро, скоро заговоришь
И научишься гладить кошку.
А потом побегут года,
Ты раскрутишь юлу событий.
Будь удачлив всегда-всегда!
Соверши больше всех открытий.
Я порадуюсь! Ты зови
Если что-то случайно надо.
Расстояние в поллюбви
Между нами. Я здесь. Я рядом.
ххххх
Ангел умер от любви. Бывает!
Он же был бессмертным? Ну и что ж!
Где теперь душа его летает?
Он с другими был совсем не схож.
Не сходился близко, сторонился
Всех вокруг, и все стихи слагал.
« Вы представьте, ангел – и влюбился! -
Так другой на площади кричал.
Но кричал недолго. Поздней ночью
Молния сверкнула, крик угас.
Жжёных крыльев опадали клочья
И бессмертья щит его не спас
Ария Маргариты
Когда заснежит и занежит
Зима в объятиях леса,
Когда уснут в далёких вежах
Все колдовские голоса,
Когда отправит письма вьюга
И к нам слетят они с небес,
И полночь, лучшая подруга,
Придёт ко мне сквозь мёрзлый лес,
Тогда зажгу повсюду свечи,
Дневную выгнав суету.
И позову ушедший вечер
И непришедшую мечту.
Они придут влюблённой парой,
Меня укутают в меха
Послеполуденного жара,
Утешив праздностью стиха.
Первая ария Поэта
1.Бессонными ночами
Слезами и печалью
Венчаю рифму с музыкой моей.
Не спится мне и звуки,
Как дети, тянут руки
К словам моим, свободным от цепей
Души моей, что ветренна и странна,
Рождает так невинно и пространно
Незримое, невидимое вами.
И делает те образы словами.
Хочу я мир перекроить.
Он должен новым, новым быть.
Свободным от потерь и зла.
Но нет числа
Таким, как я.
И вера их наивна, как моя.
Так же, как моя.
2. И долгой ночи пленник,
Уставший от сомнений,
Мой мир однажды научился петь.
Он пел о том, что рядом
Любовь живет. И взглядом
Любви той можно целый мир согреть.
О том он пел.
И замерли все звуки,
Почувствовав губительность разлуки
Со всем, что мы когда-то все теряем.
И неизбежность этого мы знаем.
Но нужно всё переменить!
Ведь можно этот мир любить.
И ты поверь и позови
Любовь к любви.
И всё поймешь.
И ты войдёшь
В тот мир, где просто и легко.
Но где он? Далеко…
Вторая ария Поэта
Среди льстецов и мерзавцев
Себе так трудно признаться,
Что, выбиваясь из стаи,
Мечтаю я, да, мечтаю.
И словно нож гильотины,
Заточен мозга клинок.
И я слагаю картины
Из накопившихся строк.
Пугает, пугает, пугает, пугает
Такая жизнь меня.
О, господи! Прости меня за небо,
В котором я живу, горю, пою.
Живу я там, где ты, наверно не был,
За гранью, у безумства на краю.
Клыки волков отточены умело.
Но не боюсь я никаких клыков.
И занят я безумно важным делом –
Искать, дразнить и побеждать волков.
О, господи, я силы не теряю.
Тебе ли, мудрый, этого не знать.
Ты знаешь всё, чего и я не знаю,
Но я иду вперед, чтобы узнать.
ххххх
Луна остановилась отдышаться
И Время рядом с ней. Они болтают!
Планеты возмущенно улетают.
Зато луною можно любоваться.
Ты посмотри, я там, я рядом, близко.
С луной и временем втроём на небосводе
Смеёмся и болтаем о погоде.
Ты видишь, как луна спустилась низко?
Вечерний пейзаж
Степь посыпала голову пеплом
Из белесых кустов и трав.
Окантована чёрным крепом
Обожжённых зимой дубрав.
Осенив горизонт, пылится
В табуне облаков луна.
Светло-серая кобылица –
Очень древняя тишина.
ххххх
В движеньи суетном теряется основа
Того, что миром правит. Не спеши!
Прислушайся к торжественности слова
И к музыке прислушайся души.
Они вдвоём сплетаются в дуэты,
Качая в колыбели этот мир.
Об этом знают дети и поэты,
Настраивая струны звонких лир.
Об этом петь и думать – наслажденье!
И это повторится вновь и вновь.
И смысл тогда есть в суетном движеньи,
Когда над миром царствует любовь.
Тётка – судьба
Мы оплатим счета, даже если об этом не знали,
Даже если нам нечем платить, а в душе – сквозняком – пустота.
Мы оплатим и радости наши, и наши печали,
И займём непременно согласно билетов места.
А билеты даёт неприметная тётка на входе
И лицо её скромно скрывают ажур и вуаль.
Заглянуть бы в глаза? А зачем – неудобно бы, вроде.
А хотелось бы? Точно. Но ты не рискуешь. А жаль.
Эта тётка тобой, словно девка любимая, вертит
И капризы её исполняешь с готовностью ты.
И богам она пальцем грозит, и её опасаются черти.
Избежать её, право, наивно, по-детски пустые мечты.
ххххх
Я целеустремлённа и надёжна,
Мне непривычен страх или испуг.
Воинственна и очень осторожна,
Мне в том порукой скорпионий дух.
……………………………………….
Нет никакой бравады
В жизни моей шальной.
Я - это то, что надо!
Мне уж не стать иной.
Песни мои поются.
Я уж им не указ.
Пусть надо мной смеются.
Знаю. Не в первый раз.
Только мои недруги
Вовсе мне не враги.
Я посвящу их в слуги.
Чистят пусть сапоги
Песням моим и рифмам,
Сладким моим стихам.
После мы с ними выпьем
Дальше – пусть каждый сам,
Сам для себя решает
Как ему с этим жить,
Рифмы мои лелеять?
Песни мои копить?
Пусть остаётся в слугах.
Или идёт в друзья.
Будь мне своим по духу!
Чуждых любить нельзя.
ххххх
Мне в последнее время не пишется!
Жаль, что прозу нельзя рифмовать.
И не видится мне и не слышится.
Но не стану я зря унывать.
Распоясалась я и расхристалась,
Дотянуться хочу до небес.
Может, просто сегодня не выспалась.
Может, хочется в поле и в лес
Подышать вкусным воздухом, запахом
Полевой, некошёной травы.
И напиться и в полночь, и засветло
Талых звёзд и небес синевы.
Знаю – будет! Терпи и неистовствуй,
Действуй, пёрышком буквы пиши,
Сочиняя и сказки и присказки
Для своей и для прочей души.
ххххх
Удивительно неприкаянная зима.
Ноябрьско-мартовская погода.
Серо-коричневые с белым дома.
Пятое время года.
Ресницы карнизов провисли под тяжестью льда.
Никак не отмыть грязно-вьюжное небо.
На тротуарах – каша: песок и вода.
Неуютно. И быль превращается в небыль.
Но грянет зелёным и ярким подруга – весна.
Забудется всё. Небыль-лёд очень быстро растает.
Нахлынет всей сочностью чувств и событий сама
Гранд-грандесса любовь.
Мир возникнет другой
О котором мечтаем.
ххххх
Венеция. Вода каналов
К ступеням катится дворцов.
В гондолах – мавры, опахала
И крики резкие гребцов.
Мосты. И вздохи под мостами
Живут отдельно, вне времён.
А карнавальными страстями
Здесь каждый первый увлечён.
Спускаюсь по ступеням старым
К воде. Меня там лодка ждёт.
Нас ночь накроет покрывалом
И вдаль куда-то унесёт.
Вуаль и веер взглядов томных
Не скроют от любимых глаз.
Ночных прохожих смех нескромный
Уж удаляется от нас.
И страсти всплеск, и нега дрёмы
Соединяют нас с тобой.
И приоткрытых губ истома,
И вскрик любовный над волной.
А город древний, как желанье,
Качает нас в своих руках
И будит все воспоминанья,
Окаменевшие в веках.
ххххх
Желанья? Сумасшествие Вселенной
Меня волнуют? Вряд ли. Есть вопрос
Который не созрел иль не дорос,
Чтоб прозвучать. И так обыкновенно
Среди текучей пыльной суеты
Я существую, мыслю и читаю.
Звучу, небрежно дни свои листаю.
Ловлю ленивые, но дерзкие мечты.
Пока моя рука не тронет струны,
Пока не отзовется мне Она,
Взойдёт мелодией над миром, как луна,
Та песня, что зажжёт другие луны.
К юбилею режиссёра Амербекяна.
( г. Новороссийск)
Весна, театр, и ты – так неразлучность вижу.
Давно вы вместе. Нам на благо ваш союз.
Я то же, что и ты, люблю и ненавижу
И так же, как и ты, в плену прекрасных муз.
И пройдено ещё не много и не мало.
И главный наш сюжет не сыгран. Ну и пусть!
Нам удалось сыграть удачное начало.
Мы выберем опять веселье, а не грусть.
Твой юбилей – всего лишь цифра, неизбежность.
Нам молодость дана с рожденья навсегда.
И мы храним её как память и как нежность.
И принимаем в дар грядущие года.
Нам возраст – не указ! В театре все мы дети
Играем книгу – жизнь не в шутку, а всерьёз.
И пусть тебе всегда огнями рампа светит,
И падают к ногам букеты алых роз
ххххх
Кафе. Не Париж, но похоже.
И ты. И бокал «Шатильи».
Прозрачная, с жилкою, кожа
И нервные пальцы твои.
Фиалковость глаз в перламутре
И бледности тихой лица,
Как небо в невинности утра,
Как жизнь без тревог и конца.
Запомню. И время безвластно
Останется к образам тем.
Ты отрешена и прекрасна.
И мы незнакомы совсем.
Русь
Пыльно, сонно, деревенски…
Полдень золотом облит.
Кулаком щеку – по-женски –
Подперев, она сидит
У окошка. На дорогу
Взгляд привычно устремлён
И молитву шепчет Богу
С основания времён.
Это Русь моя! Любовью
Я дышу здесь. Я живу!
Проросла в меня ты кровью,
И в берёзку, и в траву,
В каждый звонкий звук капели,
В каждый дождь и в каждый миг.
В вой рождественской метели,
В самый первый детский крик.
Это Русь моя святая!
Рог пастуший на горе,
Комаров дотошных стая,
Стылый холод в декабре.
Речи речек в талом снеге
И скворцов пустой галдёж,
И весенние побеги…
Где ещё такой найдёшь
Край, на все лады прекрасный?
Без изъяна. Для души.
Край, где стыдно быть несчастным.
Край, что просит: « Ты пиши!»
Полдень. Сонная дорога.
У окна она сидит.
И за всех молитву Богу,
Терпеливая, творит.
Реальность
Тишина. Далеко уже за полночь.
Тени мечутся по стене.
И пугает ночную заморочь
Свет лампадный в моем окне.
Путник пеший едва ли тронется
По такому времени вдаль.
Песню ночи поет бессонница,
Намекая мне на печаль.
А минуты в часах множатся,
Ночь тоскливая так длинна.
Строчки сами собой сложатся.
Может что-то шепнет луна.
На заре золотая звонница
До заутрени позовет.
Ухмыльнется тогда бессонница
И до вечера пропадет.
Ввечеру как подружка явится
Каруселью крутить печаль.
Я не против. Она мне нравится.
Только сны мне не снятся. Жаль.
Времена года
Осень листья метет за околицей.
Шепчет дождик псалмы. Ветер молится.
Уж зима где-то рядом, ледовница.
Подкрадется, снежочком прикроется.
Ветер песню поет перелесками.
Вьюга ветру на свадьбе невестою.
До весны повенчаются, голуби –
Поцелуи снегов с ветром-холодом.
И да санки летят со горы крутой.
В санках девки кричат: « Не гони, постой!»
Парень правит в санях, улыбается.
Скоро маслена да начинается.
Вот весна в лесу кап-кап-капелями.
Умерла зима да с метелями.
Ветер ласковый в мае да мается.
Лето красное начинается.
ххххх
Что в этой жизни больше я ценю,
Чем жизнь саму, и дни её, и ночи.
Когда она танцует и хлопочет,
А я коней вперед гоню, гоню…
И этот мой нецирковой галоп
Серьезен очень для моей вселенной
И женщины той необыкновенной,
Что руку мне кладет на жаркий лоб.
Я вечерами часто умираю
От мыслей чьих-то и от сотен дел.
Мой славный дом! Мой дорогой придел –
Мой лучший из миров – я это знаю.
К нему вернусь я из любых дорог,
Покину всех красавиц синеглазых.
Я все люблю здесь. Навсегда и сразу.
Я без него родиться бы не смог.
ххххх
Заблудшим снегом каялся февраль.
Нет, не сложилось у зимы. Бывает!
А мне не жаль зимы, совсем не жаль.
Снег плачет от бессилия и тает.
Я не люблю зимы. Мне тяжек неуют
Её надменности неласковой, холодной.
Как терпит подо льдом озябший пруд,
Мечтая снова стать водой свободной,
Так я терплю течение зимы
И жду конца всем варежкам и шубам.
Пусть не поймут меня все чуждые умы –
Тепло всегда мне безотчетно любо.
Тепло не от одежды и огня,
А летний жар земли, нагретой солнцем,
Так мной любим и любит он меня…
А снег скребет в подмерзшее оконце.
ххххх
Колокольня, гнездо под крышей,
Позолота сухих стогов.
И шелками цветными вышито
Разнотравье моих лугов.
Небо яркое, как на ярмарке
Леденцовая карусель.
Август весь нестерпимо жаркий
И сверчка ввечеру свирель…
ххххх
Ты изводил меня любовью,
Дарил « Шанель».
Хвалил салат, что я готовлю,
Тащил в постель.
Послушай, всё мне надоело,
Хочу сбежать.
Тебе, скажи, какое дело,
Где лягу спать.
Ты уходи отсюда, милый,
Не доставай.
Осколков от того, что было,
Не подбирай.
Найдешь ещё себе забаву,
Но не меня.
Я на себя ищу управу
Средь бела дня.
Но хуже мне бывает ночью,
Когда темно.
Мне надо знать и очень срочно,
Где то окно,
В котором очень одиноко
Горит свеча.
Где кто-то ждёт меня, далёкий…
Но нет плеча,
Того, что вовремя подставит
Мне верный друг.
И ничего здесь не поправить.
А вдруг? А вдруг!
ххххх
По бархату скользит блестящий луч.
А бархат чёрен – ночь с янтарным блеском.
Так глаз твоих огонь изображаю,
Как цвета ночи бархат с позолотой.
Возвышенным и чистым побужденьям
Стремишься подчинить ты плоть и душу.
Вперед! Вперед! К познанью неизвестных
Тебе законов жизни человека.
Когда ты говоришь – мне всё понятно.
Когда же умолкаешь – я теряюсь,
Поскольку разговор в твоем молчаньи
И дальше слышу я, увы, не понимая.
Но знаю, ты исправишь заблужденья
И радость истины к моим ногам положишь.
И кротостью ребенка неизменной
Ты подчинишь себе мятущуюся душу
Для женщины бунтарскую не в меру.
Она ж, послушав доброго совета,
Ему последует впервые в жизни, право.
ххххх
Судьбы неоднозначность так проста
Для тех, кто наблюдает, ждет и верит,
Не зная где, когда, в каких местах
Что суждено, тебе сполна отмерят.
А кто отмерит? Бог весть! Ну и пусть.
Я не знакома с тем, кто отмеряет.
Я верю – он себе оставит грусть.
Я знаю – он об этом тоже знает.
Он радостью поделится со мной
И мы её с друзьями расплескаем,
Как дорогое тонкое вино…
И мы сейчас уже об этом знаем.
ххххх
Что значат провидения причуды?
Смех неуместный? Суетность? Заботы?
Одно я знаю – были, есть и будут
Желаний легкость и восторг работы.
Вопросы и ответы
Я - дитя ответов и вопросов.
Мне дано у вечности спросить:
Кто я есть – отверженный философ
Иль поэт, что будет вечно жить?
Мне легко с ветрами и дождями,
Я живу привольно, как привык.
Я любим рабами и вождями.
Шёпот я пою и детский крик.
Я люблю, когда расправив крылья,
Вверх взмывают муза и душа.
Наверху блаженства и всесилья
Я пишу об этом не спеша.
Эйнштейн и Маргарита (Коненкова)
Один. Тоскующий о ней
Среди веселий и Америк.
Как недоступен дальний берег!
Как хочется в один из дней,
Что так недавно были. Были!
Они на лодке вместе плыли…
Не объяснить! Не объяснять,
Зачем им нужно было это.
Остались мысли и сюжеты.
Осталось только их понять.
ххххх
Мы догоняем всех ушедших ранее –
Один, давно обыгранный сюжет.
И наплевать, кто и в каком был звании.
Кому, когда и сколько было лет.
Вам страшно? Мне – ничуть. Я знаю прикупы.
Мне повезло при жизни их узнать.
Я заплачу по счету иль по выкупу,
Чтобы себя по имени назвать,
Тогда, когда уже забудут грешную,
Легко игравшую всегда любым пером.
А я останусь. И из мира смежного
Пришлю вам первый предосенний гром,
Насмешки, страсть и слезы ожидания,
Любовь и верность близко и вдали.
Взамен возьму все ваши оправдания
И унесу подальше от земли.
Зимний вечер
Я стою на белом перепутье,
Ветер рвет надежды и снега.
Ночь грозит мне страшной серой мутью.
И тропу запутала пурга.
Огонек не светит мне в округе.
Непогода бесится окрест.
Я молюсь зиме и серой вьюге.
Мне защитой мой нательный крест.
ххххх
Свирель заученно играла в перелеске.
Её дразнил ручей.
Он путался в ажурной занавеске
Её пустых речей.
Петлял ручей, сбегая дальше, дальше
К спасительным лесам.
Пугался он бесчестности и фальши,
А птичьим голосам
Он доверял.
И голоса их
Со своим сверял…
ххххх
Напишите мне песню, коллеги.
О пиратах, о вещем Олеге.
Хоть о чем-нибудь напишите,
А потом её спеть попросите.
Я присяду к роялю. Ноты
Разверну я, спрошу кого-то:
«Где же свечи? Несите свечи!»
Буду петь я вам в этот вечер.
ххххх
Я не знала, что звуки умеют
Так неслышно меня целовать.
Я так часто от звуков болею
И себя не хочу исцелять.
Зависая во тьме и в пространстве,
Я качаюсь на звуках своих.
Избегая во всем постоянства,
Почему-то я помню о них.
Помню чем-то иным, чем разумность.
Изощренны они и легки.
В них – безумья холодная лунность.
Ветер, море и много тоски.
Так они и живут на планете,
Что кочует в пространстве моем.
В затемненьи, при сумрачном свете,
Утром, вечером, ночью и днем.
ххххх
Я хочу тебя видеть и слышать.
Я не видеть тебя не хочу.
Втисну все это в узкую нишу
И об этом привычно молчу.
Разбросаю тебя по альбомам,
Чтоб забыться и не забывать.
Не звонить по твоим телефонам.
На звонки твои не отвечать.
Позвоню просто так, по привычке
Через месяц, а может и год.
Вспыхну ярко, истлею как спичка.
Жалко, время идет и идет.
А куда это время уходит?
Ты не думаешь, мне невдомёк.
Заблудилось, смешное, и бродит
Между этих написанных строк.
ххххх
Луна уснула на изгибе крыши,
Укутав звезды мягкой тишиной.
Заснули звуки. Ночи я не слышу.
Я соглашаюсь с ночью и луной.
Они как две сестры иль две подруги
Меня забавят, балуют… Чудят!
Они мне то хозяева, то слуги.
Меня в наряд свой праздничный рядят.
А я довольна, не сопротивляюсь,
Мне нужен лик торжественный луны.
При ней я совершенно не стесняюсь
Разглядывать проделки тишины.
Известному певцу
Как странны прихоти судьбы.
Случайность? Нет, закономерность.
И всклик сверкающей трубы,
И друга искреннего верность.
И долгий-долгий скрипок стон,
И легкий вздох осенних листьев,
И послепесенный поклон -
Безвольно виснущие кисти.
Всё это – жизнь твоя! Она
Скользит, свиваясь в разных ритмах.
Давай пить музыку до дна,
Купаясь в новых сладких рифмах!
РА – ДУГА ( концерт в Кремле)
Гитара сыплет серебро аккордов.
И скрипка плоть свою смычком терзает.
Ударник бесится, а медь звучит небодро.
И контрабас бубнит и причитает.
Бездонный голос крыльями и эхом
Накроет многоцветье двух оркестров.
Душа твоя хохочет звонким смехом.
Душа твоя невинна, как невеста.
Пой, пой, певец! Твои часы на сцене
Катится будут быстро и прекрасно.
И тот, кто слышал – он тебя оценит.
Неоднозначно! Неоднообразно!
ххххх
Зажгите новое имя!
Зажгите, ну что вам жалко?
Бомонды его не примут
И примы отхлещут палками.
Но имя не дрогнет, если
Оно того точно стоит.
И песня, его песня
Уже свой концерт строит.
Кирпич у него – слово,
Цемент у него – звуки.
Здесь всё для него ново,
Подай же ему руку!
Пожми его руку нежно.
Пускай дураки судят.
Оно – божество иль грешник?
Неважно. Концерт будет!
ххххх
Я уеду в Париж
И среди его крыш
Я найду с козырьком мансарду.
От ветров, от дождя,
Что о прошлом твердят,
Под парижский навес присяду.
И я буду смотреть
Как начнет вечереть
Над замшелой французской крышей.
Стали явью мечты,
Что шептала мне ты.
Мне не верится – я в Париже!
ххххх
Научи тишину молчать,
Рядом с музыкой быть покорной.
Человеческой, рукотворной.
Научи её не кричать.
Научи ты все реки петь
О каком-нибудь лунном мире,
О моей чудотворной лире.
И в глаза научи смотреть.
Научи тишину стоять
Перед рифмой и прозой тоже.
Как в дуэте они пригожи!
Я об этом хочу молчать.
Научи меня видеть сны
О несбыточном и чудесном.
Это в песне моей воскреснет,
Как нежданный приход весны.
ххххх
История любая нам расскажет
О вечной и таинственной любви.
И строчка снизойдет к нам и возляжет
На чистый лист – ты только позови.
Всегда неповторимо интересна
О чьих-то судьбах новая глава.
Мы о любви придумываем песни.
Легендами их делает молва.
Театральный романс
Опущен занавес, но сцена остается.
И нам на ней не раз ещё играть.
Пусть зритель в зале плачет и смеется,
А мы за это можем всё отдать.
Актеры скоро вновь наденут маски,
Которые предложит режиссёр.
И к новой пьесе добавляя краски,
На сцене снова оживет актёр.
Отдав театру слёзы, чувства, нервы
И вновь опустошив свои сердца,
Мы обретаем собственную веру.
А вере, как искусству, нет конца!
И снова на Голгофу репетиций
Нас гонит непонятная любовь.
Счастливый плен сценических традиций
Всегда, как в первый раз, волнует кровь.
И мы сдаёмся им без сожалений,
Сомнений и печали нет следа,
Чтоб сделать новый шаг по этой сцене,
Не уходя подольше. Никогда.
Теплой зиме
Прозрачен воздух. Льда узоры нежны.
Танцуют в ветках хрупкие дымы.
Они как перья, невесомо-снежны.
Растает свита царственной зимы.
Она так безнадежно опоздала!
Небрежной даме что теперь терять?
Светило солнце, снега было мало.
И бесполезно время подгонять,
Чтобы оно вернуло летом зиму.
Зима смеется и проходит мимо.
Корабли
К нам ласкаются волны и все же
Отвергаем их ласку.
Мы на ящеров древних похожи
И на детскую сказку.
Мы вздыхаем печально гудками
Или спим у причалов.
Мы живем между рейсом и снами,
Возвращаясь к началу.
Трюмы наши полны и богаты,
Мы довольны и сыты.
А в командах – лихие ребята,
Не единожды биты.
С ними нам нипочём свисты бури,
Шторм – бродяга убогий.
Брови пенные яростно хмурит
Океан – недотрога.
Мы смеемся в лицо океану –
Величавы, спокойны.
« Ну, кого же, ты, глупый, пугаешь?»
Расступаются волны.
ххххх
« Что ты можешь, железная рыбина?»
Я спросил.
Борт стремительно кверху вздыбила.
Тьмуща сил!
« Я тебя развлеку, человечишко»
Был ответ.
« Ты смешной, непрочный, как свечушка.
Чешуи нет».
А зачем чешуя, коли разумом
Я наделен?
« Ты забыл? Из воды тебя вынули
У начала времен.
И блестела водой на солнышке
Твоя чешуя».
« Всё меняется. Забывается».
Ответил я.
ххххх
Когда уходят близкие от нас,
Те, кто постарше, чем друзья и братья,
Невольно огорчив в последний раз,
Разняв свои бесценные объятья,
Тогда мы ощущаем пустоту,
Внезапность прижимает нас к барьеру.
Мы зрим за ним последнюю черту
И, наконец-то, обретаем веру.
А время – эта жуткая река –
Всё движется вперед неумолимо
И может вознести под облака
Или бесстрастно пронесется мимо,
Оно в тот день внезапно старит нас.
Ушедшие нам больше не защита.
Смирившись с сутью, ненавижу час,
Когда уйду и будет всё забыто.
ххххх
О чем грустишь? Заботишься о чем?
Чему смеёшься и во что ты веришь?
Полуулыбку мне сейчас отмеришь,
Мальчишкой глянув вдруг через плечо.
Я ничего не знаю о тебе.
Зачем вопросы, если нет ответов.
Сама себе придумаю сюжеты
О чьей-то непридуманной судьбе.
ххххх
Ты далеко и я скучаю.
Мой взгляд рассеян. Я грущу.
Я прошлое перебираю
И я тебя не отпущу.
Привязанность меня тревожит,
Туманит разум, греет кровь.
Мечты и сны цветные множит
Полуобман, полулюбовь.
Так медленно и осторожно,
Как в полусне или в бреду
Приходят мысли о возможном,
Я к ним по лестнице иду.
………………………………….
Я поднимаюсь над житейским,
Над пеной зла.
Вопросом задаюсь библейским:
« Как я жила?»
Дождя серебряные струны
Поют во мгле.
И светят нам седые луны
На всей земле.
Течет река, вода играет
Вечерний вальс.
Осознанность тихонько тает
В душе у нас.
ххххх
Колокольный плывет перезвон,
Угасая, как вечер, вдали.
От истоков забытых времен,
От начала российской земли.
Надо мною, как птицы, летят
Звуки древние колоколов.
В этих звуках – военный набат
И восторженность благостных слов.
Для России поют звонари,
Перезвон колокольный игрив.
И рябину клюют снегири
Под загадочный этот мотив…
ххххх
Ты не кудесник, не делец,
Не шарлатан, не бог, не дьявол.
Так кто ты? Кто ты, наконец?!
Ты – странных дней моих начало.
И странных дней,
И странных дел.
А может, не таких и странных.
И страх: что нужно? Где предел?
Что делать с тучей безымянных,
Нелепых звуков, что должны,
Чудными выстроясь рядами,
Сказать вам: « Вы обречены
Теперь дышать и верить с нами».
ххххх
Этот март так долго не кончался,
На стекле рыдал весенний дождь.
Март с зимою серой расставался.
Их объятья вызывали дрожь.
И тумана дым молочно-мокрый
Отхлестал жестокий дождь плетьми.
Распластавшись на холодных стеклах,
Струи-плети плакали детьми.
И печаль стекала с мокрых веток,
Словно шаль, наброшенных на ствол
Старой липы. Тяжкой жизни меток
Не скрывал он, одинок и гол.
Плакал сад так горько, безутешно,
Что казалось – это навсегда.
То потопа нового, конечно,
Льется поднебесная вода.
В день дождливый,
Длинный, как бессмертье
Забываю о янтарных днях.
Трудно мне представить, вы поверьте,
Что бывает солнце в волосах.
Жаркий полдень, гроздья винограда,
Брызги звёзд и резкий крик совы,
Тихая вечерняя прохлада…
Прочь, мечты! Льёт дождь. Увы, увы…
Из тетради путешествий
Волна, сменившая волну,
Неповторима, как мгновенье.
Ты ждёшь её прикосновенья,
Я тоже жду и не усну.
И знаю я – таит обман
Её, с ленцою, безмятежность.
Неодолимую безбрежность
Мне предлагает океан,
Когда волна, подняв крыло,
Окинув гладь сверлящим взором
Неумолимым приговором
Взметнется и посеет зло…
И вновь – сиреневая даль,
И лёгкий бриз. И нет ответа.
И ни единая примета
Не намекает на печаль.
Опера
Я выжимаю из дрожащих губ
По капле крови чистое искусство.
Мне дайте зал, где холодно и пусто
И капельмейстер безнадежно глуп.
Я этот зал заполню суетой,
Оркестром одуряющего света,
Точеной филигранностью балета
И неожиданной, воскресшею мечтой.
Пускай смешается всё это! Я хочу
Всей кутерьмою этой лихо править,
И это всё, как прежде, славить, славить…
Пусть будет так! Я этого хочу!
ххххх
Кому, скажите, отписать безбрежность
Моих гремящих чувств.
Обид внезапных злую безнадежность,
Невыплаканность уст.
Неотвратимость горьких поражений
И гром слепых побед.
Том старых, надоевших возражений
Из долгих, долгих лет.
…………………………………………
Ищи меня, попутный ветер
По всей земле.
Я спрячусь. За крылечком – вечер,
Чай на столе.
Найдешь – поговорим серьезно
О том, о сём.
Ищи меня, пока не поздно.
Глядишь – споём.
Я груз хочу куда-то сбросить
Прошедших лет.
И попросить подружку-осень
Собрать букет.
Сонеты вить. Цветы и звёзды
Туда вплетать.
Который час? Не очень поздно
И рано спать.
Словоформы чувств (скерцо)
Я не люблю финальных разговоров.
Мне не близки рыдания и ревность.
Избавь меня от бесконечных споров,
В них скучная нагая ежедневность.
Ты не докажешь ничего, стараясь
Удвоекратить наши разногласья.
Они ж, в дверях толпяся и толкаясь,
Лишь множат неурядиц ежечасье.
Давай финальность блеклую заменим
На первый день случайного знакомства,
Когда мгновенье каждое мы ценим
Вдвоем продляя мнимое бездомство.
ххххх
Ехала Мэри кататься по прерии.
Ехал навстречу ковбой.
Мэри, конечно, полна недоверия.
Пой песню, пой.
Мэри в испуге – где же подруги?
Лошадь её понесла.
Мэри пропала! Лошадь скакала.
Вот такие дела.
Но не растерян едет по прерии
Тот благородный ковбой.
Мэри догнал он, Мэри спасал он.
Пой песню, пой.
Но оказалось, что показалось
Мэри, что будет беда.
Лошадь спасал он. И ускакал он.
Да, да, далёко. Да!
ххххх
Пираты шли на абордаж
И ветер рвал со шляп плюмаж
У тех, кто вёл их за собой
В последний бой.
Вгрызались крючьями в борта
В честь Магомета и Христа,
И бились шпага и мушкет
За этот свет.
Трещали снасти, ветер выл
И этот свет уж был не мил
Тому, кто видел этот час
В последний раз.
Но в трюмах золота полно.
Там есть мушкеты и вино.
« Вперед! За дело!» словно бич
Последний клич.
ххххх
Под перебор гитарный на привале
И затянувшись крепким табаком
Гусары пели или вспоминали
Своих прекрасных дам и милый дом.
В минуты предвоенного затишья,
Чуть утомившись в праведных боях,
Грустили так несмело, так неслышно
Предательской слезинкою в глазах.
Кавалергарды или кирасиры
Красивы тоже, но милее мне
Гусарские военные мундиры
И всадник бравый на гнедом коне.
Герой балов, любитель адюльтера,
С балкона прыгавший, бывало, поутру,
Он презирал Шекспира и Вольтера
И не любил придворную игру.
Эпохи изменяются. И время
Сметает много на своем пути.
Гусарское невымершее племя
На биваках с гитарами грустит.
Прекрасных дам он и сейчас пленяет
И, подкрутив привычно пышный ус,
Гусар в любви себе не изменяет
И доказать готов любому, что не трус.
ххххх
Дама – осень живет в перелесках.
На плечах из туманов манто.
И стеклярус дождя, как подвески,
Оживляет наряд золотой.
Осень – модница. Платье меняется
К настроению или к глазам.
То совсем донага раздевается,
Оборвав всю листву по лесам.
То, закутаясь в клочья туманные,
Вся, продрогнув, заснёт у реки.
Осень, я не люблю тебя, странную.
Ты сестра изводящей тоски.
ххххх
Ярких красок несусветье,
Музыкальный шепоток,
Флирта тоненькие сети,
С эпиграммами листок.
Перья, ленты, сантименты,
Ножка, шёлк, пьянящий свет.
Неумелые сонеты.
Виртуознейший куплет.
Это бала вихри в зале
Тут и там крутя, вращаясь
И по кругу возвращаясь
В складки платья, в тонкость шали,
Зря наброшенной на платье –
Бесполезное занятье
Что-то попытаться скрыть
От красавца-кавалера,
Удалого гренадера
С жаждой бабником прослыть.
Ресторанный тапёр (Одесса, 1987 г.)
Был невысок. Но не был жалок.
И скрипку дружески держал.
Слегка кивнул. Вдруг тихо стало
И виновато замер зал.
Он осторожно тронул скрипку.
Ему откликнулась она.
Склонился к ней, уняв улыбку,
И что-то вспомнила струна.
Смычком тугие струны гладя,
Он вил мелодию свою.
То был рассказ навек, не на день.
И я в себе его таю.
ххххх
Летало лето над морем.
Порхали звёзды и чайки.
Но всё проходит, кто ж спорит.
Да, всё проходит. А жалко!
Сны
Вечер лукавый вливается в двери.
В тенях в саду мне мерещатся звери.
В лунном тумане их спины лоснятся.
Я начинаю зверей тех бояться.
Может и надо немного отваги.
Щерятся звери, крадутся в овраге.
Через поляну ползут потихоньку.
Я убегаю, а звери вдогонку.
Надо придумать быстрее спасенье.
Я предложу им свое угощенье.
Я подружусь с ними вечером этим –
Может меня не съедят на рассвете.
Солнце лучами глаза защекочет,
Быстро прогонит все призраки ночи.
Сны убегут. Звери быстро растают.
Где же во сне наши души бывают?
ххххх
За деньги можно всё купить.
Расположение богатых,
Которое всегда чревато,
Но это можно пережить.
И целый свет готов для вас
На подвиг – ратную победу,
А если угостить обедом,
То и на большее подчас.
И золотые острова
Становятся маняще близки.
И молодая одалиска
Всё шепчет, шепчет вам слова
О том, что нужно победить
В себе все признаки зевоты
И быстро взяться за работу –
Кружочки жёлтые копить.
И пусть так тяжки, нелегки
Краснопиджачные заботы.
Азартней в мире нет работы!
Нет легче ноши для руки.
(1994г.)
ххххх
Мы не можем пройти этот путь без преград.
Но когда мы его пройдём,
Каждый будет смеяться и будет рад
Снова этим идти путём.
Мы находим его среди белых льдов,
Меж отчаяньем и луной…
Лишь когда по нему ты идти готов,
Он окажется здесь, с тобой.
ххххх
Ты прозреешь однажды и выберешь эту дорогу,
Ты невольно и правильно эту дорогу найдёшь.
Ты уставшей душой обратишься с молитвою к Богу,
Назначенье своё в этой жизни внезапно поймёшь.
И зачем ты живёшь, и зачем зажигают закаты,
И зачем ожидают любовь и тоскуют вдали.
Ты поймёшь обязательно! Только не сразу. Когда-то.
Это просто как солнечный свет и вращение нашей земли.
ххххх
Поэт в Париже на Монмартре тает.
Забыт. Заброшен музой и людьми.
И рифма загрустила. Замерзает.
Ах, как несправедливо, черт возьми!
Он так старался! Так стремился к славе!
Надежду утешал, любовь желал.
О, зрители, вы все, конечно правы –
Легко судить того, кто проиграл.
Он – проиграл? Нет! Он такое может
И рассказать, и спеть тебе, толпа!
Но тише, тише. Надо ли тревожить.
Пускай поспит. Ведь ты, толпа, глупа!
Он отдохнёт и вновь расправит крылья
Его душа. И вверх взлетит она!
Исчезнет грусть и тщетность всех усилий.
И муза наградит его сполна!
ххххх
Не путай нудиста с занудой.
Нудист – он и в помыслах чист.
Зануда ж плодится повсюду
И тихо нудисту вредит.
Строчит на нудиста доносы:
« Проверьте, а вдруг он еврей?»
И всё выясняет вопросы
По-поводу жён и друзей.
« На что же он тратит зарплату?
Трусы б себе лучше купил!
А если нет денег – заплату
На место одно прикрепил!»
Что скажет нудист в оправданье?
Но есть оправдательный лист!
Адам даже после изгнанья
Был мыслями тайный нудист.
Про то, знаю, есть документы!
Адам из нудистов был, наш!
Нудисты – Адама агенты –
Впервые придумали пляж.
ххххх
Вечерний троллейбус, декабрь, пелена на стекле.
Тяжёлая смесь дождевая с огнями и мраком.
Я в этом троллейбусе, словно в стеклянном чехле.
Я вижу как мокнет асфальт, фонари,
И бездомная мокнет собака.
Все движутся: входят, садятся, выходят, стоят.
Весь мир, колыхаясь, как пена морского прибоя,
Обходит меня, словно диво, улыбку тая,
И мне не мешает остаться самою собою.
Он лишь прикоснётся тихонько чужою судьбой,
Чтоб вновь развести нас на мокрой ночной остановке.
Но жду я случайной, нечаянной встречи с тобой.
Мне нравится думать, что это не будет уловкой.
Владимиру Семёновичу Высоцкому
Чем дальше уплывает тот июль,
Тем более значим январь в России.
Ты песнями бессмертие осилил!
Под розгами, под свист келейных пуль,
Летящих метко, целящих умело,
С начинкой из двуличия и зла.
А ты хлестал их, умненьких, за дело
До самого последнего предела!
И Муза до конца с тобой была.
ххххх
Дорога к храму нам, как пилигримам
Откроется. Но каждому - своя.
Пристанище душе необходимо,
Но не ведет к нему простая колея.
ххххх
Где-то ждут одинокие звери
Нашей дружбы, вниманья, забот.
Ждут, что в них непременно поверят.
Ждут, что кто-то за ними придёт.
Ждут простой, по-домашнему, ласки
Или просто хозяйской руки.
Миску каши, кусочек колбаски.
Не дождавшись, умрут от тоски.
Эти звери когда-то имели
Тёплый дом и друзей во дворе.
Только люди сейчас озверели
И прогнали зверей на заре.
И бродячими стали котами
Бывший Барсик и бывший Малыш…
Поменять бы хоть на день местами
Обитателей комнат и крыш!
ххххх
Май. Босфор. Одинокая ночь
Над Стамбулом изящно парит.
Как принцесса – султанская дочь –
Эта ночь над Босфором царит.
Диадема из золота звёзд,
Ожерелье огней на груди.
Манит, кружится, гладит, поёт:
« Ты приди, я зову, ты приди».
И приходят к ней путники все,
Ни один не минует её.
Кто остаться решил насовсем,
Кто оставить себя не даёт.
Но Босфора приветлива ночь.
Серебристые цепи мостов
От меня удаляются прочь –
Два крыла несвершившихся снов.
И слова замирают вдали:
« Позови ты меня, позови».
Пьяный гомон, квартал Лалели.
Ночь Босфора. Моя визави.
ххххх
В окна втянут свет вечерний,
В лампы влился свет – кочевник.
В кухне тихой слышен шорох –
Мышь грызёт газетный ворох.
Я сижу и слышу - тихо
Сеть сплетает паучиха.
Мышь послушаю немного.
День прошёл – и, слава Богу!
Тихо тикают часы.
Серый кот урчит в усы.
Ночь неслышно подошла –
До утра уснут дела.
ххххх
(из песен)
Ты неправедна, очень неправедна!
Я тебя проклинаю и мучаюсь.
Ты живёшь нереально неправильно,
Доверяя слепому случаю.
Неприкаянна ты, заколдована,
Ты по лесенке прыгаешь-катишься.
Ты неверно собой истолкована.
Не расплатишься ты, не расплатишься.
……………………………………………
Я тебя унесу отсюда!
Не проклинаю, всё забуду.
Сбрось ты маску,
Не надо масок.
Дайте красок, побольше красок.
Жизнь,
Она так коротка!
Влей
Её ты до глотка.
Пей!
Пускай течёт река
Жизни.
Будь любой,
Даже неправильной.
Только не будь ты
Мной оставленной.
Никогда не будь оставленной
Мной.
Тебя я допою.
Будь
Моею долею.
Ягодою будь малиною
Ягодкой моей калинною.
Будь моею колеёй,
Колиной – калиной – колеёй.
ххххх
Америка нам не указ!
Там нет дураков, бездорожья.
И вроде бы нет и безбожия.
Но нет там и Бога сейчас.
ххххх
Я был далеко от снегов,
От наших полей разнотравья
И русских церквей златоглавье
Мне снилось, и крик петухов…
ххххх
Кому, скажите, пригодятся песни
Из тех, что я своими назову.
Когда хихикает безодарённость пресно,
Узнав, что я в миру ещё живу.
Она воинственна, опасна и нетленна,
Она всегда несёт с собой разлад.
Она так бесконечна и вселенна,
Что в состоянии разрушить даже ад.
Реклама из 90-х
Кто-то мне твердит с экрана
Про «Растишку» и «Данон».
Заставляет утром рано
Пить какао «Чемпион».
Не спортивная программа,
Не мультфильм, не «Ералаш».
Просто разная реклама
На экран забралась наш.
Что же может слово «памперс»
Для ребёнка означать?
И как часто любит «памперс»
Вместе с «мамперсом» гулять?
« Несквик» - это серый зайчик.
Как мне пить его в обед?
Чтобы яйца не кусались
Мажь их пастой «Блендамед»!
Эй, гражданка, сникерсните!
Хоть немножко! Ну, чуть-чуть!
И, конечно, объясните,
Как мне тоже сникерснуть.
Я сегодня очень смелый.
Круче, чем батончик «Финт».
От меня уже сбежали
Бармалей и Айболит.
Если жуткая реклама
Лезет в уши или в рот –
Ты проси скорей у мамы
С колбасою бутерброд.
Чтобы, в рот его засунув,
С удовольствием жевать.
Жаль, что уши бутербродом
Неудобно затыкать.
Раньше дети без рекламы
Вырастали в пап и мам.
А сегодня вместо мамы
Покемоны из реклам.
МОИ ПЕСНИ
(тексты некоторых песен)
Затрать побольше усилий – ты сильный.
В страну, где ромашек поля и лилий
лети.
Руки справятся вместо крыльев.
Тебя там ждут.
Тебя там очень ждут.
Тебе постелили постель из песен.
Гитарных струн перебор
так весел,
Лежишь,
Качаешься и интересен
Ты сам себе стал.
Ты сам себе стал.
Много чего есть на свете.
Знаем
Об этом, когда мы дети
И забываем,
И всё
Теряем.
Ах, как жаль!
Светла печаль.
Светла моя печаль.
Слепой гном
1.В путешествие гном рано утром собрался.
Уложил в чемодан одеяло и хлеб.
Дом прибрал, и с друзьями тепло попрощался
И ушёл. Но с рождения гномик был слеп.
Пр. Всё ему нипочём, день сейчас или ночь,
Время года совсем не имеет значенья.
Сам себе этот гном вдруг решился помочь.
Не придумала жизнь для слепых развлеченья.
2.Очень долго он шёл. И заботливо люди
Помогали ему, с ним делили добро.
Он им песенки пел. Говорил: « Не забуду!»
И ещё он им щедро дарил серебро.
Зря давал серебро он богатым и нищим.
Деньги портят – неискренним станет любой.
Много лет объясненье философы ищут
Парадоксу простому в природе людской.
3.Много лет пролетело с тех пор, как однажды
Гном покинул свой дом и ушёл со двора.
Мы известья о нём получали лишь дважды.
Оба раза в коробочках из серебра.
Пр.Он не понял. Он даже не в силах понять
Почему изменилась порода людей.
Как же можем добро мы на деньги менять?
Гномы, видно, гораздо, гораздо добрей.
Откровение
1. Неверный мой стучится в двери.
Не верю я ему, не верю.
А верю я совсем в другое.
Оставлю я его в покое.
Как поздно он ко мне стучится!
Ах, что там пела про жар-птицу?
Она не там давно летает.
И тает, тает, быстро тает.
Пр. Ах, молодость – жар-птица!
Как в тебя мне не влюбиться!
О тебе, тебе мечтаю.
И всё таю, таю, таю.
2.Неверная моя работа.
Кого ты ждёшь? Да, да. кого-то.
А я? А как же я без песни?
Без мира, всех миров чудесней!
Но я приду, вернусь! Я – буду!
Я буду здесь, везде! Повсюду!
Я поднимусь, расправлю крылья.
Ещё одно, одно усилие…
Пр. Пусть молодость – жар – птица,
Всем желаниям не сбыться.
И пускай несутся годы,
Принося душе свободу!
Ах, молодость – жар-птица!
Как в тебя мне не влюбиться.
О тебе, тебе мечтаю. И всё таю, таю, таю.
Грустная (шансон)
1.Был я весел, богат и свободен.
Был удачлив и очень красив.
И при нашем фартовом народе
Я имел персональный мотив.
Я раздаривал церквям иконы
Всех святых. Всех любимых богов.
И слетались малиновы звоны,
Да на бархат моих пиджаков.
2.Эх, свобода! Зачем я покинул
Эту ширь и манящую даль!
Я на зоне едва ли не сгинул.
Этих дней не вернуть. Мне их жаль.
Насмотрелся на жизни изнанку.
Наскитался по разным местам.
А из песен любил я «Таганку»,
А за что – догадайся ты сам.
Романс Артистам.
Выбирая необычную судьбу
Кто-то нам тоску и радость напророчил.
И с собою непрерывную борьбу.
Злые дни, и волшебство воздушной ночи.
Мы с рожденья ощущаем всё не так!
Мы так тонко выбираем сны и чувства!
Провидение – могущественный маг
Искушает сладкой прелестью искусства.
Мы с тобой отмечены печатью,
Той, что рвёт нам души, будоражит кровь.
Презираемы плебеями и знатью,
И научены любить саму любовь.
И бессонница к рассвету вдохновенье
Дарит нам и снова, как в последний раз,
Мы божественных, нездешних откровений
Ловим вздох любой, как блеск любимых глаз.
Дорога жизни
1. Где та дорога, что нас ожидает,
Под ноги ляжет подобострастно.
Будет служить нам, совсем как живая,
Не допуская волнений напрасных.
Ищет её и мудрец седовласый,
Ищет осознанно и планомерно.
Ищут монахини и ловеласы.
Ищут и даже находят, наверное.
2. Каждый находит, всё то, что он ищет.
Каждый находит, всё то, что желает.
Принцем становится страждущий нищий.
Царь всемогущий корону теряет.
Эту дорогу легко ты находишь,
Если в себя заглянёшь ненароком.
Но почему же кругами ты бродишь
И не находишь себя ты до срока.
Солнечный ветер
1.Слышишь, это солнечный ветер
Тихо парусу шепчет: « Скорее лети!»
Мимо пронесутся надежды.
Ты одень их одежды,
И в путь!
Это теперь – ты!
Пр. Не сон, и не явь,
Просто я хочу понять,
Где тех надежд дом.
Увидеть тот мир,
Где фантазия живёт.
Да. Я хочу в полёт.
2.Льётся незнакомая песня
Неизвестной планеты
Живущей во мне.
Тихо я её отпускаю.
Пусть звенит, словно в синем ручье
Светлой струи трель.
Пр. Я буду молчать,
Я не стану тратить слов.
Среди всех возможных
И не моих миров,
Я не боюсь дорог.
3.Пишешь ты мелодию сердца
Отразив её звуком на жизни листе.
Сколько ненаписанных песен,
Их мотив неизвестен. Звучит
Где-то он в пустоте.
Пр. От первого звука я тихо оттолкнусь
Поплыв на своей ладье.
И с новою песней наутро я проснусь
Она живёт во мне.
Ты и я
1.Эта песня звучит.
Звуки музыки летят далеко.
Нет, не молчит
Моя скрипка.
Пусть пропоёт.
Слёзы сменятся улыбкой.
И всегда нелегко мне тебя удивить
И заставить забыть
Про годы и ненастье,
Про старый ветхий дом.
Пусть старый он, но счастье
Гостит частенько в нём
А вечером притихшим
Камин я растоплю
И прошепчу чуть слышно:
« Я так тебя люблю».
2.А часы на стене
Рассыпают на минуты года.
Хочется мне им не верить.
Но иногда
Мы бессильны. И потери
Нас ожидают
И в двери стучится беда.
Но я достану скрипку
И старый венский вальс
Вернёт твою улыбку
И позабавит нас
И скуку с непогодой
Развею я, любя.
А годы – просто годы.
Я так люблю тебя.