24.00.
1
Здесь не пахнет столицей «Столичная водка»,
Здесь плющом не расплющены тени балконов,
Здесь не чахнет в ораторстве – драная глотка,
Но с похмелья в висках одинаково ломит.
Но всё так же блуждает облезлое солнце,
И хохочут машины над перекрёстом.
Здесь всё так же боятся урана и стронция.
Каждый день – обезглавлен, кнутом перехлёснут.
2
Семилетний пацан направляется в школу,
Задыхается в счастье и шепелявит:
«Мама, мам, а у наш… Знаешь, мама, я шкоро
Штану взрослым…» – глядит и штаны поправляет.
Лет пятнадцати девочка – курит. Хохмачка.
И, как мачеха, смехом возбуждает соседа.
В лифт заходит усталая старая прачка, –
Со вчерашнего дня – неспала-необедала.
Двадцатиоднолетний боксёр «Урожая»
Посетил институт в первый раз за семестр,
Бил в могучую грудь и кричал, угрожая,
Что декан – идиот, остальные – балбесы.
Замдиректора – хрен по большому заводу.
Телефонные будки с начальственным взвизгом.
Обрываются связи, поставки и годы,
И становятся мощным фонтаном и брызгами.
Захмелевший старик зажигает квартиру.
Одиноко. Не спится. И вечные боли…
И шагают уже по квадратному миру
Треугольные луны под правильность гимна.
1984, из цикла «Стриптиз»