Казалось, даже воздух вгиковских коридоров был пронизан в этот день возбужденным ожиданием. В маленьком зале, битком набитом студентами, было душно. За дверью то и дело слышались тревожно-нетерпеливые голоса: «Да быстрее ты...», «Свет, свет, ставь...», «Ребята, тише!» И, наконец, тишина...
На сцене появилась Кармен. Да, да, это была не Инна Макарова, студентка третьего курса мастерской Герасимова, а настоящая Кармен из Севильи, гордая и неприступная. Ее обворожительная улыбка, лукавый блеск в глазах, стремительно-бурные танцы — все излучало жизнь, радость, солнце...
— Это и есть моя Любка Шевцова, — шепнул С. Герасимову писатель А. Фадеев. Он присутствовал на учебном спектакле, чтобы вместе с режиссером подобрать актеров для фильма «Молодая гвардия».
Так легко и свободно вошла в кино эта светловолосая, стремительно-порывистая девушка с милым русским лицом, с озорными искорками в серых глазах. Она словно раздвинула рамки экрана, создав плеяду ярких образов своих современниц, в которых вдохнула кинематографическую жизнь. Задиристые, своенравные, симпатичные своей внутренней цельностью и непосредственностью, героини Инны Макаровой отмечены печатью личного обаяния актрисы. И именно это их, таких разных, делает в чем-то схожими.
В первых же экранных работах раскрылись характерные особенности артистического дарования Инны Макаровой — предельная естественность, умение настолько слиться со своей героиней, что уже невозможно провести грань между актрисой и образом, созданным ею. Макарова не боится появиться на экране почти без грима, не боится быть узнанной зрителем. И это потому, что к созданию образа она всегда идет не от внешнего рисунка, не от внешнего сходства, а от внутренней достоверности, убедительности персонажа. Поэтому каждый новый образ всегда бывает наделен новым, неповторимым характером, своей, только этому персонажу присущей индивидуальностью.
Другая особенность дарования актрисы — его многоплановость, органическое сочетание в нем комедийного и драматического. Эта сторона актерского таланта Инны Макаровой нашла выражение в первом же образе, созданном ею на экране, — в образе Любки Шевцовой.
Любка Шевцова была современницей молодой актрисы. Пусть их личные судьбы сложились по-разному, но они обе дышали воздухом военного времени. Это помогло Инне найти полнокровное, убедительное решение образа. Любка в исполнении Макаровой подобна граненому камню, поблескивающему сероватыми строгими тонами, и вдруг ослепляющему своими яркими сверкающими красками. Мы видим Любку то испуганной, ушедшей в себя, то решительной и напористой, то кокетливой, даже несколько трогательно- смешной в своем наивном кокетстве, то буйно-шальной, то упоенной своим артистическим искусством, своей легкостью.
...Вот на нее впервые обрушилось большое горе — смерть отца. Сидя на диване, поджав под себя Ноги, Любка застыла в неподвижности. Слов нет. Только по-детски вопросительный взгляд устремлен на Валько, а в глазах непролившиеся слезы. За эти тяжелые минуты она взрослеет на несколько лет, учится искусству ненавидеть. Теперь нельзя бездействовать. Нужно бороться, нужно мстить за отца, за всех погибших советских людей, за родную землю.
...Троим самым ловким, самым находчивым поручен поджог немецкой биржи труда: Любке Шевцовой, Сергею Тюленину и Ульяне Громовой. Смертельно опасная операция выполнена блестяще. Ребята незамеченными пробираются в клуб, когда концерт, устроенный для немцев с целью отвлечь их внимание в этот вечер, уже в разгаре. Валясь с ног от усталости, от огромного напряжения, влетает Любка за кулисы. И сразу же ее выход. Но даже сейчас она не может удержаться от безобидного актерского тщеславия: «Не забудь сказать — известная актриса областной Луганской эстрады», — бросает она конферансье.
Упоенная радостью удачи, она меняется на глазах: усталость сменяет бесшабашная удаль, уверенность в себе. И все это выливается в буйном танце ...
Арест не пугает Любку. Наоборот, в ней просыпается злое упрямство, колючая язвительность. Унизить фашистов в свой последний смертный час, унизить как можно сильнее это злобное самодовольно-тупое существо!.. Насмешливо глядя на суматоху, начавшуюся среди немцев из-за появления советских бомбардировщиков, Любка злорадно кричит: «Забегали, чертово племя! Сейчас вам дадут жару, гады!»
Яркий, искрящийся весельем и удалью, смелостью и отвагой образ Любки Шевцовой стал началом интересной творческой биографии молодой актрисы.
Вторично она появилась на экране в совсем маленькой, эпизодической роли Барановой в фильме того же режиссера С. Герасимова «Сельский врач». То же простое лицо, выразительные, по-детски припухлые губы, те же светлые кудряшки. Но это была уже совсем другая девушка. У этой неприятная, вызывающе-вертлявая походка, на губах как будто застыла снисходительно-презрительная улыбка. Под грузом непомерной величавости Баранова и голову-то поворачивает нехотя, словно с трудом, а яркое, кричаще-красное платье сразу обличает в ней деревенскую франтиху.
Такой и появляется Баранова на приеме у сельского врача Казаковой. В ее голосе притаились язвительно-вкрадчивые интонации, которые выдают недоброжелательность к «новому доктору».
Но актриса не окарикатуривает свою героиню. Пустое комикование чуждо ей. Актриса подчеркивает, что комическая основа образа Барановой — не в смешных внешних деталях, а в несоответствии представления о себе с тем впечатлением, которое она производит на окружающих, в том смещенном представлении о культуре, достоинстве и вкусе, которое у нее сложилось.
Баранова смешна в своей вульгарной заносчивости. Но ведь это человек, со всем его, пусть примитивным, комплексом мыслей и чувств. Поэтому актриса стремится дать понять зрителю мотивы ее поведения, ее психологию. Баранова не злой человек по натуре. Но сейчас в Казаковой она видит свою соперницу. И в ней появляется желание унизить Казакову.
Несмотря на эпизодичность этой роли, она произвела впечатление вполне законченного, цельного образа.
И это понятно. У Инны Макаровой есть свой принцип, которого она неукоснительно и придерживается. Какая бы роль ни была — большая или маленькая, — актриса работает над ней всегда с полной отдачей, прекрасно понимая, что любой персонаж, даже самый незначительный, зритель надолго запомнит и полюбит, если актер сумеет сделать его жизненно правдивым, придать ему индивидуальный характер.
— Прежде всего, — говорит актриса, — для меня важен и интересен самый процесс работы над образом, поиски новых выразительных средств, и я первое время не думаю о результатах работы. Полная увлеченность решением образа обычно и дает желанный результат, хотя, конечно, бывают и отступления от этого правила.
Но если в сценарии есть хотя бы заявка на своеобразный, интересный характер, Инна Макарова без устали работает над образом до тех пор, пока не отшлифует его до блеска ...
К Барановой примыкает Фроська из фильма В. Пудовкина «Возвращение Василия Бортникова» и Катя из фильма А. Зархи «Высота». И Фроська и Катя тоже сверстницы актрисы. Обе они — натуры горячие, своевольные, долго не поддающиеся влиянию окружающих, желающие жить по своим внутренним законам. Эти девушки остры на язык, бравируют своей «особенностью» и «несознательностью», хотя зритель все время видит, что они вовсе не такие уж «темные». Когда Фроську начинают ругать за то, что она оторвалась от обоза, не поехала на лесосеку и грозят снять с молодежной бригады, она задиристо и насмешливо, со знанием дела парирует: «Вот еще!.. А какое вы имеете право меня снимать?.. Вы мне предупреждение давали?.. Не давали. Вы мне выговор записывали?.. Не записывали. А вы должны мне вначале предупреждение дать, потом выговор записать, а потом уже полное право имеете меня снимать».
С такой же лихостью на вопрос, надумала ли она вступать в комсомол, Катя Петрашень отвечает: «Отвяжись ты со своим комсомолом, что у тебя, процентов не хватает?.. А если я несознательная?..» И Фроська и Катя в исполнении Инны Макаровой характеры обаятельные, чистые, с ярко выраженной незаурядной индивидуальностью. Их бравада, занозистость, не что иное, как желание в любой форме, пусть наивно грубой, по-детски заносчивой, защитить свою внутреннюю свободу, самостоятельность, оградить свою душевную уязвимость.
Именно внутреннее обаяние самой актрисы, как я говорила, и стало тем объединяющим звеном, которое поставило всех ее героинь в один ряд. Их роднит то доброе начало, та внутренняя чистота и простодушие, которые скрываются у героинь Макаровой за их внешней грубостью и взбалмошностью. Но назвать Инну Макарову актрисой одного плана было бы непростительной ошибкой. И не только потому, что актриса сказала: «Я хочу и могу играть роли любого жанра, лишь бы они были интересны». Что это не лишенная почвы самоуверенность, а умение разобраться в своей актерской природе, в своих художественных возможностях и пристрастиях, показала дальнейшая творческая судьба Макаровой.
Впервые наиболее ярко характерность актрисы проявилась в крохотной рольке Нонны (фильм И. Хейфица «Дело Румянцева»), пока что единственного отрицательного образа в творческой биографии актрисы. По точности найденных деталей, жестов — игра Макаровой в этом фильме незабываема.
...В комнату входит только что освобожденный из заключения Румянцев. Нонна стоит у зеркала. На ней нелепая шляпка, чернобурка. Злой взгляд, метнувшийся на Румянцева через плечо, презрительно опущенные уголки губ: «Ходют тут... всякие». И уже ясна вся биография, весь убогий мирок этой эгоистичной мещанки ...
Фильм А. Граника «Наш корреспондент» не представляет интереса. Он надуман, схематичен. Но даже в нем привлекает внимание образ Клаши, созданный Инной Макаровой. Он интересен и по своему решению, и по тому, что в этом образе впервые засверкали блестки драматического таланта актрисы. Клаша совершенно не похожа на ее прежних героинь. Молчаливая, как тень, в туго повязанном платке, словно обмякшая от покорной обреченности, появляется она в начале фильма. В робких, неуверенных движениях, быстром взгляде исподлобья сквозит внутренний испуг, ущемленность.
...Позором покрыла ее Таня, напечатав в газете корреспонденцию, в которой Клаша представлена «темным пятном на фоне нашей светлой действительности». А Клаша, оказывается, только спрятала чемодан, «чтобы Семен не убег», а ее обвинили в воровстве. И вот она появляется в редакции, чтобы поговорить с Таней.
— От позора убегла, — говорит она. — Проходу не дают, смеются. Ох, больно ты меня хлестанула, ох, больно!.. Ну да ладно, стерплю. Не такое терпела ... хочешь верь, хочешь не верь, никогда чужого... не брала.
Трудная судьба выпала на долю Клаши: в войну потеряла родителей, осталась как перст одна.
Долго и трудно она распрямляется, постепенно, по капле подавляет в себе робость и неуверенность. Осознание своего человеческого и женского достоинства актриса показывает постепенно, скупыми, но очень меткими и трогательными штрихами.
Сложный жизненный путь проходит и другая героиня Макаровой Варя Степанова (фильм И. Хейфица «Дорогой мой человек»). Из взбалмошной девочки, мечтающей стать великой актрисой («...ну, например, такой, как Любовь Орлова»), до человека, сумевшего понять сложность людских взаимоотношений и разгадать, в чем ценность жизни человеческой.
Ненавязчиво, очень тонко, с каким-то неповторимым обаянием, показывает Инна Владимировна «дороги жизни» Вари Степановой — войну, геологическую партию. В одной из наиболее интересных сцен — в госпитале, когда Варя, очнувшись от наркоза, впервые после долгой разлуки видит Владимира Устименко, актриса особенно четко и в то же время, как и всегда, внешне скупо рисует состояние своей героини. Почти шепотом она спрашивает: «Скажи только, зачем ты тогда так навсегда, насовсем спрыгнул с трамвая?» Только дрожащие губы, слезы, которые никак не сдержать, и какой-то беспомощный поворот головы говорит о том, как горько и пусто сейчас у Вари на душе.
Последующие работы актрисы — роль жены Пронякина в фильме «Большая руда» и Анфисы в экранизации пьесы А. Островского «Женитьба Бальзаминова». Они сделаны, как всегда, по-актерски добротно, но новых граней в даровании актрисы не раскрыли.
Инна Макарова — актриса глубоко правдивого, реалистического искусства. Материалом для нее всегда служит сама жизнь. Инна Владимировна, как правило, интересуется не только миром чувств и мыслей своих героинь, но и характером их профессий. Это дает ей возможность верно и точно передать не только внутренний мир героини, но и внешний рисунок образа.
Так, например, резкие, порывистые жесты и лихие мальчишеские повадки монтажницы-верхолаза Кати Петрашень актриса подметила в жизни: она провела несколько месяцев на строительстве высотной домны.
Актриса всегда стремится проникнуть во внутренний мир своих героинь, найти, понять те психологические мотивы, которыми они руководствуются в тот или иной момент своей жизни. Но этого еще недостаточно для создания убедительных, ярких характеров. Актриса должна хорошо чувствовать экран, чтобы передать свое видение образа зрителям. Инна Макарова владеет этим искусством в совершенстве. Ее крупные планы всегда полны глубокого значения. Мимолетный взмах ресниц, мгновенно брошенный взгляд, чуть заметная улыбка — и нам становится понятно, о чем скорбит или чему радуется сейчас ее героиня.
Творческая биография актрисы очень богата и разнообразна. Она с успехом также выступает и в театре киноактера. И все же, когда я спросила у Инны Владимировны, какая роль у нее любимая, она, улыбаясь, пожала плечами.
— Вы знаете, нет любимой роли ... Пока еще нет!
Признание грустное. Несмотря на довольно большое количество интересных ролей, сыгранных актрисой, образ, в котором она полностью смогла бы раскрыть свое дарование, еще не встретился на творческом пути Инны Макаровой. Поэтому и остается до сих пор не раскрытым во всем своем богатстве и блеске ее комедийно-драматический талант.
М. Павлова (статья из биографического альманаха «Актёры советского кино», выпуск второй, 1966 г.)
ФИЛЬМОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Инна Владимировна Макарова. Родилась в 1926 г. в Новосибирске. Окончила актерский факультет ВГИКа.
Снималась в фильмах:
1. Молодая гвардия (1948) — Любка Шевцова.
2. Сельский врач (1951) — Баранова.
3. Возвращение Василия Бортникова (1952) — Фроська.
4. Дело Румянцева (1955) — Нонна.
5. Димитровградцы (1955) — Людмила.
6. Высота (1957) — Катя.
7. Дорогой мой человек (1958) — Варя.
8. Наш корреспондент (1958) — Клаша.
9. Братья Комаровы (1961) — мама.
10. Девчата (1961) — Надя.
11. Молодожены (1963) — жена Василия.
12. Большая руда (1964) — жена Пронякина.
13. Женитьба Бальзаминова (1964) — Анфиса.