Сиротинушке Ане 17 год.
Бесприданница. Замуж никто не берет.
Она ходит послушницей. В хоре поет.
Бьет челом на заутренних, терпит причастия.
Ей хотелось простого земного счастья.
Но судьба решена. Кем-то и в одночасье.
Ее Богу сдают, как случайный приплод.
У монахини Ани забот полон рот.
Помогает на кухне, светлицу метет.
Иногда ей предательски сводит живот
Запрещенной невинною нежностью.
Между сердцем и теплой промежностью
Возникает конфликт неизбежности.
Что-то вспыхнет внутри, но потом пройдет.
10 раз «Богородицу» и мимо нот
Выть псалмы о рождении Спасителя.
Все стабильно в Священной обители.
Она жаждет, чтоб было на оборот.
Анне 30. Притихла. Зашла в тупик.
Ее внутренний страх выдает нервный тик.
Ее тело смирилось, и ум привык,
Но врывается в церковь победный клик
- Ликование стражи антихриста.
Сестры в панике: «Да на них нет креста!».
Человек 50. Или около ста.
Волокут во двор святого отца…
Монастырь тихо вздрогнул от выстрела.
Праху прах. Мыль одна – «немыслимо».
Судный день церемонится у ворот.
С грязном месиве мечется злой народ:
За свободу! За братство, за равенство!
Анна плачет. Ей с этим не справиться.
Улыбается ласковый Искариот,
Говорит: «Вам бы, бабоньки на завод,
Засиделись вы с мнимым лидером!»
Бьет иконы, святые писания рвет,
Угрожает расстрелом. Кричит «Вперед!
Уничтожим очаг суеверия».
Анна в обморок. Эта феерия
Затихает, как сон. И к ней Бог идет.
Без посредников и лицемерия.
Он простер над ней руки… И Анна встает.
Шепчет: «Слава Тебе. Теперь верю я».
Анне 40. Работает медсестрой.
Вышла замуж и поняла – отстой.
Терпит пьянство, побои и домострой.
Спит и видит второе пришествие.
Ей рукой подать до сумасшествия.
Вот и прошлое кажется ей мечтой.
И от точки до смазанной запятой
Она пишет письмо себе прежней, той,
Что считала себя почти что святой,
Отрекаясь от церкви перед толпой
И не видя в том страшного бедствия.
Ей казалось, что Бог ее освободил.
Бог был рядом, так близко, он руководил.
И сжимаются руки в молитве до хруста,
А внутри ничего. Внутри просто пусто.
Ведь не справилась с искушением.
Бог не злобен. Он Анну давно простил.
Но простить себя не хватает сил.