Газета "ЗАВТРА"
Выпуск №13 (1010) /
+
За русское слово!
Геннадий Красников
28 марта 2013
К выходу в свет антологии
«И мы сохраним тебя, русская речь,
великое русское слово!..»
«Я полезу на нож за правду, за отечество,
за русское слово, язык!» (Владимир Даль)
+
Язык есть исповедь народа.
Именно язык и вера православная,
несмотря на мученический ХХ
и наступивший разрушительный ХХI век,
не дали (не дают!) прерваться многовековой преемственности.
Язык — наша вторая купель после крещения...
Его красоту Ломоносов неспроста называл "небесной"
и предупреждал от будущего вражьего нападения:
Языка нашего небесна красота
не будет никогда попрaнна от скота...
Без сомнения, что — "Метальный, звонкой, самогудный,
Разгульный, меткий наш язык!"(Н.Языков) —
уже сам по себе есть высшая поэзия и мудрость,
на нём лежит безусловная печать гения его творца —
русского народа.
Оттого в художественном и творческом отношении мы по преимуществу являемся нацией Слова, в котором для нас соединились и музыка, и цвет, и пластика, и философия, и история, и психология, и земля, и Небо...
На основании всеми признанной красоты и богатства нашего языка должны мы признать,
что душа русского народа по определению —
поэтическая, художественная, творческая,
"правдивая и свободная"
(а отнюдь не рабская, как любят внушать нам клеветники России!). И несметное богатство это собрано в разнообразных словарях, своего рода скатертях-самобранках...
Соглашаясь с глубокой мыслью филолога В.Базылёва о том,
что "коренные русские слова помнят всю мировую историю, свидетельствуют об этой истории, раскрывают её загадки...", поневоле задумаешься:
а не по этой ли самой причине как раз и гнобят сегодня
русский язык, национальное школьное образование,
чтобы лишить нас памяти, родства
со своей культурой, историей?
Но язык — это ещё и духовная, нравственная энергия,
передаваемая от поколения к поколению,
и утрата такой энергии, через которую эти поколения
как бы присутствуют и действуют вместе с нами
в длящейся истории, —
есть разрыв не только связи с этими поколениями,
но и разрыв самой истории, утрата духа истории, исторического пути.
Подобную ситуацию можно сравнить разве что с насильственной эвтаназией.
Если, по Достоевскому, сердце человека есть
арена борьбы между Богом и Дьяволом
("Тут Дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей"),
то можно не сомневаться, что сегодня в войне за Россию
поле битвы — русский язык...
Профессор Архангельского университета Е.Галимова даёт такую оценку: "Процессы, которые происходят сейчас в русском языке, лингвисты называют "третьей варваризацией" (первая была в Петровскую эпоху, вторая — после революции 1917 года)".
Александр Солженицын, будучи в изгнании,
с горечью писал о зарождавшейся ещё в среде "третьей волны" эмиграции
смене национальных символов, культурных знаков:
"Эти освобождённые литераторы... —
бросились в непристойности, и даже буквально в мат,
и обильный мат...
(Как сказал эмигрант Авторханов:
там это писалось на стенах уборных, а здесь — в книгах.)
Уже по этому можно судить об их художественной беспомощности. Другие, ещё обильнее, — в распахнутый секс.
Третьи — в самовыражение,
модное словечко,
высшее оправдание литературной деятельности.
Какой ничтожный принцип.
"Самовыражение" не предполагает никакого самоограничения
ни в обществе, ни перед Богом".
Однако странные эти люди, наши непрошенные "просветители" и "цивилизаторы",
так напоминающие энтузиастов начала прошлого века,
которые то, подобно герою Олеши, "поют по утрам в клозете"
от распирающих их рефлекторно чувств,
то, как в повести Платонова, режут колбасу на крышке гроба ещё не остывшего покойника,
то (как в платоновской же "Москве") ищут душу в прямой кишке...
Тысячи раз повторив нам заезженную песенку про "патриотизм — последнее прибежище для негодяев", они тем самым по признакам формальной логики открыто объявляют себя "антипатриотами", то есть не любящими Россию. И немудрено, что вся эта антипатриотическая рать с гиканьем и улюлюканьем морально санкционировала омерзительное поругание храма Христа Спасителя — Храма русской воинской славы зоологическими кощунницами.
Оставалось только дождаться уже совсем невообразимого, когда же услышим мы, что и русский язык — это последнее прибежище для негодяев и неудачников (или "лузеров", как предпочитают презрительно называть нас на "Эхе Москвы"). С каким воодушевлением на "Эхе" несколько лет назад г. Бунтман обсуждал подстрекательскую антигосударственную идею перевода алфавита на территории России с кириллицы на латиницу...
Самый беспрецедентный по своей наглости и безнаказанности факт — это интервью "Независимой газете" (7 августа, 2001 г.) члена-корреспондента РАН Сергея Арутюнова, заявившего: "Идея какой-то особости России... это вредная идея, реакционная. Россия должна интегрироваться в Европу. И одним из необходимых условий этого, по моему глубокому убеждению, является перевод письменности всех народов России на латинский шрифт..."
Ничем новым Арутюнов не удивил: Гитлер ведь тоже хотел нас "интегрировать в Европу", и если бы Россия ценою миллионов жертв не избавила мир от этого "цивилизатора", у нас, на радость Арутюнову, сейчас была бы не просто латиница, а её готический, колючий, как ограда концентрационных лагерей, вариант.
Профессор Е.М. Верещагин, вспоминая о последней встрече с лингвистом О.Н. Трубачёвым, рассказывает, что их разговор касался и высказываний Арутюнова: "Сердцем духовной культуры является язык, — говорил Олег Николаевич, — а если язык имеет алфавит тысячелетней традиции, на котором написаны и напечатаны миллионы и миллионы книг, то призыв изменить алфавит на поверку оказывается призывом отказаться от всей предшествующей духовной культуры".
Но что для них выдающийся русский учёный Трубачёв, которого с его "кириллицей" Арутюнов с Бунтманом могут обвинить в шовинизме и национализме, не понимающим величайших благ глобализации! Им и Бродский Иосиф не указ, поэтическим чутьём за версту чуявший "прорицания" Арутюновых:
...кириллица грешным делом,
разбредясь по прописи, вкривь ли, вкось ли,
знает больше: чем та сивилла...
В процессе работы над антологией "И мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово!.." — меня удивило одно неожиданное открытие. В это трудно поверить, но среди всех, обеспокоенных состоянием русского языка, самыми спокойными, если не сказать благодушными, — оказались (не все, разумеется!..) лингвисты, филологи, как раз те, кто вроде бы по долгу службы обязаны были первыми бить тревогу.
На эмоциональные выступления писателей, учителей, учёных, общественности, возмущённых негативными процессами, связанными с порчей языка, с культурой речи, с оправданием вариантов безграмотного произношения, с попытками навязывания очередной реформы орфографии, от чего предупреждал ещё Пушкин: "Грамматика колеблется. Орфография, сия геральдика языка, изменяется по произволу всех и каждого", —
из стана лингвистической корпорации наиболее мягким можно считать пожелание: "должна быть языковая толерантность", "страсти по этому поводу не нужны", "по поводу интенсификации процесса заимствования: не надо паниковать", "язык умеет самоочищаться, избавляться от функционально излишнего, ненужного"...
Иногда учёные мужи не могут скрыть неудовольствия, отбиваясь (от кого?! подумать только!) от жаждущих быть грамотными и научить этой грамоте других:
"В особенности учителя (я просто знаю эту среду) требуют,
чтобы им предоставили один вариант:
"Нет, вы скажите, так или не так, не надо нам вариантов!".
Но это насилие над языком, потому что реально существует и то, и другое"(Л.Крысин).
То есть вместо того, чтобы сказать спасибо учителям,
последним энтузиастам, за то, что они из последних сил
пытаются хоть как-то сохранять на достойной высоте
культуру речи, автор как будто бы раздражён
их старомодным служением своему великому призванию
(с них бы пример брать нашим политикам, министрам, профессорам!..).
Учителя хотят учить, они хотят понимать в беспредельном культурном бедламе,
в сумятице мнений,
во всё разрушающем хаосе иерархии ценностей, —
что есть культура,
что есть язык литературный и нелитературный!..
Ведь и сам Л.Крысин согласен,
что "норма, в частности, тем и хороша, что она стабильна, консервативна и строга. Это необходимо, чтобы поколения понимали друг друга".
Но если бы только в том была проблема...
"Есть какая-то тайная связь между ослабевшей грамматикой
и нашей распавшейся жизнью.
Путаница в падежах и чудовищный разброд ударений
сигнализируют о некоторой ущербности бытия.
За изъянами синтаксиса вдруг обнаруживаются дефекты души", —
с горечью констатирует И.Волгин.
Когда слышишь от авторитетных специалистов:
"Сегодня мы видим, что вариативность в языке стала выше.
И, вообще говоря, с ней тоже можно жить"(М.Кронгауз),—
смущает пораженчество учёных перед невежеством и, тем самым, как бы официальная легализация этого невежества.
Вспоминаются "новоязовские" тошнотворные
словечки либералов "ровно наоборот", "отнюдь" (звучавшее как "отнять"), "ваучер", "тренд",
"нерукопожатный", "заточенный", "лузеры" и проч —
от которых на Россию веяло ядовитым трупным запахом,
что позднее символически выразилось (по Фрейду) признанием г. Чубайса
в "почти физической ненависти"
к великому русскому писателю Фёдору Достоевскому
и в желании "разорвать его на куски".
С этой "почти физической ненавистью" к русскому языку и литературе,
с желанием "разорвать на куски" — неуёмные клоны чубайсов и гайдаров
заполонили Министерство образования,
откуда планомерно вершат свои реформы, о которых впору на площади в рельсу бить: "Отечество Пушкина в опасности!.."
В свое время ещё академик Л.Щерба предупреждал о небезобидности подобных экспериментов: "Может показаться странным, что после проведения реформы орфографии, которая и была задумана в значительной мере в целях облегчения достижения полной грамотности, результаты получились как раз обратные ожидаемым".
Всё действительно очень серьёзно. "Мы знаем, что ныне лежит на весах и что совершается ныне" в этой войне за русский язык и русскую культуру. "Письмо русское — одна из прочнейших нитей, связывающих нас со своей страной, со своим народом и его славным достоянием — родным русским языком", — был убеждён прозаик О.Волков. "Для меня русская грамота, как я её узнал, икона. Какой же верующий будет изменять свою икону или подрисовывать её?" — писал К.Бальмонт. Ещё жёстче в оценке О.Мандельштам: "Онемение" двух, трёх поколений могло бы привести Россию к исторической смерти. Отлучение от языка равносильно для нас отлучению от истории"...
Когда-то русские писатели В.Распутин, В.Белов, С.Залыгин совместно с группой патриотически настроенных учёных смогли остановить так называемый "поворот северных рек" (речь шла о преступном плане переброски северных рек в южные республики!). Ныне осуществляется ещё более преступный план поворота исторической и культурной памяти народа в сторону беспамятства, деградации, национального равнодушия и предательства.
Адмирал А.С. Шишков писал в 1812 году при виде сгоревшей Москвы: "Где чужой язык употребляется предпочтительнее своего, где чужие книги читаются более, нежели свои, там при безмолвии словесности всё вянет и не процветает... Я почти стал в 1804 году о сём говорить смело, и Вы помните, как господа "Вестники" и "Меркурии" против меня восстали. По сочинениям их, я был такой преступник, которого надлежало запереть и взять с меня ответ, каким образом дерзнулся я говорить, что русскому надобно русское воспитание. Они упрекали меня, что я хочу ниспровергнуть просвещение и всех обратить в невежество, что я иду против Петра, Екатерины, Александра; тогда они могли так влиять, надеясь на великое число заражённых сим духом, и тогда должен был я поневоле воздерживаться; но теперь я бы ткнул их носом в пепел Москвы и громко им сказал: "Вот чего вы хотели".
"Над Россией сегодня висит смог сквернословия, — пишет учёный В.Троицкий. — В таких условиях нелепо ожидать того, что называют культурной жизнью... В таких условиях каждое непечатное слово, произнесённое человеком, имеющим сознание, — плевок в лицо русского языка...".
Но что Министерству образования до мнения педагогов, крупных учёных, писателей!.. Господин Фурсенко всех убеждал, что "гуманитарные специальности... — это дорога в никуда". А кто, спрашивается, мостил своими "благими" реформами эту "дорогу в никуда", не сам ли вчерашний министр? Не благодаря ли этой государственной политике сегодня, по данным социологов, уже 40% российских семей не имеют в доме ни одной художественной книги?..
Специалисты в один голос заявляют строителям "дороги в никуда": ЕГЭ для России, это национальная трагедия. А в ответ издевательское: от реформы ни на шаг!
Выдающийся пушкинист, филолог В.Непомнящий говорит: "План Даллеса — детская игрушка по сравнению с реформой образования... Мы стремительно движемся к национальной катастрофе... Надо спасать Россию от реформы образования". Какой там Зорге, кому нужны его предупреждения! Министерство плюёт с кремлёвских башен на "дикарей", цепляющихся за какой-то там "великий и могучий" русский язык!..
Доцент кафедры стилистики русского языка журфака МГУ Анастасия Николаева сталкивается с этим ежегодно во время установочных диктантов для выявления уровня знаний первокурсников. "Я 20 лет даю диктанты, но такого никогда не видела, — пишет А.Николаева. — По сути дела, в этом году мы набрали инопланетян... Это национальная катастрофа!.. ЕГЭ уничтожил наше образование на корню. Это бессовестный обман в национальном масштабе... Дети не понимают смысла написанного друг другом. А это значит, что мы идём к потере адекватной коммуникации, без которой не может существовать общество. Мы столкнулись с чем-то страшным. И это не край бездны: мы уже на дне"("МК",16.11.2009).
Здесь уместно вспомнить два весьма неглупых высказывания канцлера Бисмарка.
"Россию — нельзя победить силой, её можно разрушить только изнутри!", —
говорил он, и слова его сбываются на наших глазах.
А после победы в франко-прусской войне в 1871 году Бисмарк сказал,
что войну выиграл не прусский солдат, войну выиграл прусский школьный учитель...
Какую же войну может выиграть поверженный русский учитель в разгромленной школе,
в которой реформы проводят под диктовку Запада,
а учебники пишут на гранты людей, ненавидящих Россию?!..
И, кажется, уже с небес пытается докричаться до нас
бедная Марина Цветаева:
Мракобесие. — Смерч. — Содом.
Берегите Гнездо и Дом...
Обведите свой дом — межой,
Да не внидет в него — Чужой...
+++