Из ногайской поэзии:
Бийке КУЛУНЧАКОВА,
народный писатель Дагестана
РОССИЯ — СУДЬБА МОЯ
(поэма)
1.
Как нам Господь дает отца и мать,
Не спрашивая нашего согласья,
Так и Отчизны нам не выбирать,
Что вдруг мы получаем в одночасье.
В таком-то месте и в такой-то год
На белый свет нам выпадет явиться —
И каждый своей родиной зовет
Страну, где суждено ему родиться.
Во Франции, в Египте иль в Мали,
В Бразилии, Канаде иль Китае…
Не выбираем мы родной земли,
Она нас при рожденье выбирает.
И для кого-то джунгли — отчий дом,
А для кого-то — знойная пустыня.
Кому-то хорошо живется в нем,
Кому всё от младенчества постыло.
Над кем-то посмеется злобный рок,
Кому-то вдруг фортуна улыбнется…
Земля, как будто праздничный пирог,
Что поровну, увы, не раздается.
Одни из нас рождаются в стране,
Где нет нужды и где закон на троне.
Другие — там, где права вовсе нет
И где под гнетом страха каждый стонет.
А я в стране великой родилась,
Хотя она сравнима с полигоном —
То белая, то красная там власть,
И жертвам счет идет на миллионы.
Театр военных действий там всегда —
Который год покой нам только снится…
Орла сменила красная звезда,
И вновь вернулась царственная птица.
И, кажется, что передышки нет
От революций, войн и пятилеток…
Три поколенья на памяти моей
Живут беспокойной жизнью этой.
Не нищая, могучая страна —
Огромная, великая держава.
Но отчего безжалостна она
Ко всем, кто приумножил ее славу?..
2.
Но для начала вам я расскажу
О малой своей родине любимой —
В нее, как будто в зеркало, гляжу
И вижу всё, что бережно храним мы.
Полупустыня древняя, как мир,
Степи ногайской вольное раздолье,
Полынных трав целебный эликсир —
Моя, мне Богом посланная, доля.
Там ветры по-разбойничьи свистят
И поднимают пыль по всей округе,
Там не стреножат глупых жеребят,
А нянчат, как детей, подняв на руки.
Пески там раскаляет летний зной
И превращает в лед студеный холод.
Там суслик с ядовитою змеей
Вас не накормят, коль случится голод.
Там овцы, как на небе облака,
Неторопливо по степи кочуют.
Там домбры неизбывная тоска
От ран любовных сердце нам врачует.
Дурман полынный там пьяней вина,
А маки там пунцовее рассвета…
Ногай — моя прекрасная страна,
Впервые я тебе признаюсь в этом.
Пусть для кого-то слишком ты скудна,
А для кого-то вовсе некрасива.
Но я в тебя с рожденья влюблена
И черпаю в тебе одной лишь силу.
Ведь в первый здесь послевоенный год
Мне было суждено на свет родиться,
Когда страдал от голода народ
И плакала по воину вдовица.
Но дух Победы надо всем витал
В стране, изгнавшей ворога лихого…
Мне повезло, ведь силу он давал
И сердцу неокрепшему и слову.
Энтузиазм тогда во всём царил —
И мать с отцом мои бесплатно даже
Трудились от зари и до зари,
Не покладая рук, в колхозе нашем.
Во имя светлой жизни всей страны
Они своей нисколько не щадили —
Не в роддомах рождались их сыны,
А в поле, где пшеницу молотили.
А дочерей в землянке родила
Моя святая мученица мама…
Стальной бы её леди назвала
За несгибаемость и нрав упрямый.
Хотя железной леди ни одной
Такая жизнь была бы не под силу.
Ведь не сыскать той тяготы земной,
Которой мама бы не выносила.
Еще ребенком будучи, она
Узнала, что царя Николу свергли,
Что круто изменились времена
И всё, что прежде было, опровергли.
Как стекла от удара кулака
Внезапно разлетаются со звоном,
Так и уклад разбился степняка
И появились новые законы.
И тот, кто был вчера еще богат,
Подвергся унижению, как нищий…
А бедный был его позору рад,
Хоть у него не стало больше пищи.
Судить ни тех, ни этих не хочу
И порицать кому-нибудь в угоду.
Ни бедной жертве я, ни палачу
Не стану петь элегию и оду.
Одно известно мне, что в полигон
Империю тогда уж превратили,
Когда, как лодку, раскачали трон,
Державному орлу подрезав крылья.
И потрясенье это, как болезнь,
Огромную страну перевернуло…
В ферзи спешили пешки те пролезть,
Которых ветром времени надуло.
В тридцатых приснопамятных годах
Двадцатого обманутого века,
Они без объяснений в пух и прах
Могли стереть любого человека.
Середняка и старого муллу
В расход в сарае где-нибудь пускали —
Под эту окаянную метлу
Не человек, народы попадали.
И с дедом так расправились моим —
Осталось без кормильца всё семейство,
В нужде и страхе приходилось им
Переживать державное злодейство.
Коль родились в степи, там и умрут —
Легко считали робеспьеры эти…
И никли, будто травы на ветру,
Расстрелянные люди на рассвете.
Но мамин брат не мстил за то стране,
Что их отец бесследно где-то сгинул.
Он смертью храбрых пал на той войне,
Что на заре нахлынула лавиной.
А вслед за ним и бабушка ушла,
Которой сорок стукнуло едва ли…
Родители, как будто два крыла —
Обрубишь их, и деточки пропали.
Так младший братик навсегда исчез,
Когда в детдом везли его чужие…
Всю вырубили семью, словно лес,
Оставив лишь прогалины пустые.
Лишь трое уцелели из семи…
И маме опекать пришлось, как взрослой,
Сестру и брата — всё, что от семьи
Осталось на смертельном перекрестке.
А вскоре родилась у мамы я
И братья появились друг за другом…
Для всех нас мама добрая моя
Была заботливым и верным другом.
Работа в поле, стирка да казан,
Где варится похлебка негустая…
Слезинки навернутся на глаза,
Но не покажет леди их стальная.
3.
В те годы все сельчанки наши так,
Как моя мама бедная трудились —
До срока их увяла красота,
Которой они в юности гордились.
Ах, женщины Ногая моего,
Степи суровой дочери простые!..
Нежнее вас не встретишь никого —
У вас сердца и руки золотые.
Хранительницы отчих очагов,
В вас дух народа крепок и поныне.
Его вы сберегали от врагов
И смутных лет, что горше и полыни.
Пускай вы не читали много книг,
Но вам открылись истины простые —
Вы сохранили наш родной язык
И старые обычаи степные.
Рождали в лихолетье вы детей,
Народ чтоб без потомства не оставить.
И в годы разрушительных идей
Вы закалились лишь, подобно стали.
Вам было все равно — что царь, что вождь,
Хранили вы в душе любовь к истокам.
Не падал пусть на вас алмазный дождь,
И жизнь порою била вас жестоко.
Но становились только вы сильней
От этих передряг и потрясений.
Как жаль мне, что в родимой стороне
Не смог воспеть ногайский вас Есенин.
О, женщины Ногая моего!
Все амазонки блекнут перед вами.
Горжусь — что мы замеса одного,
Мне лишь дано о вас сказать стихами.
Что ж, у России собственная стать —
И наша степь судьбу с ней разделила.
Терпения вам всем не занимать,
Оно не только золото — и сила!
4.
Прошли вы вместе этот трудный путь —
Его тропинки и его этапы.
И не было минутки отдохнуть
Или на миг расслабиться хотя бы.
Лихое дело исполнять легко,
Вот добрые дела — куда труднее…
И вновь от слез и горя в горле ком —
Плохая весть летит всегда быстрее.
Война! Война!.. Который год подряд
Смертельная не заживает рана.
Где кровь, туда и вороны летят
И молодую плоть терзают рьяно.
Опять разруха, голод и беда,
И кажется, им нет конца и края.
Товарные грохочут поезда,
В начале ослепительного мая.
Бывает у всего конец пути,
Кончается когда-то и плохое…
Победа засияла впереди,
И возвратились в нашу степь герои.
5.
Но вновь мое ногайское село
Застыло в ожидании чего-то…
Вы всей страною победили зло,
Теперь пора приняться за работу.
И наши мамы вновь в неё впряглись,
Без жалоб и упреков, как и прежде…
Хотя была нелегкою их жизнь,
В ней оставалось место для надежды.
О, как самоотверженны они!
Ни отдыха не зная, ни покоя,
В труде привычном все проводят дни:
Мир — как вязанка дров за их спиною.
Детей орава целый день галдит —
Они накормят всех и обстирают,
Недаром ведь Коран нам говорит:
У материнских ног ворота рая.
Но и отцам не легче было жить,
Ведь лишь во сне им райской жизнь казалась.
А наяву — пахать, копать, рубить
Им надо было, победив усталость.
Всё — молодость, здоровье, красота
Пожертвовано было той державе,
Что как недостижимая мечта
Для них сияла в лучезарной славе.
И счастья не познавшие они,
Счастливою страну хотели видеть…
Их за ошибки нам нельзя винить
Иль словом опрометчивым обидеть.
Пусть мы росли в те годы, как трава,
Зато в нас столько было силы…
Где взять мне благодарности слова
За детство наше мирное, Россия?
Мы, отложив домашние дела,
Гурьбою торопились в класс знакомый,
Ведь школа наша сельская была
В те времена для нас роднее дома.
И каждого от лени и нытья
Спасал там красный галстук пионера —
Ту жизнь всё чаще вспоминаю я,
Ведь нет её достойнее примера.
Пусть мы без игр компьютерных росли,
Карандашей цветных порой не знали,
Но суть и соль родной своей земли,
Всем существом своим мы ощущали.
И было так приятно нам вставать
Под звуки ободряющего гимна —
Мы Родину любили, словно мать,
И знали, что любовь эта взаимна.
И верили — огромная страна
От Вильнюса и, аж, до Сахалина
Принадлежать всем поровну должна —
Ведь для нее нет неродного сына.
Мы все вповалку спали на тахте,
Нам не хватало обуви и хлеба,
Но были всё равно счастливей тех,
Кто большим обладал под этим небом.
Не волновала бедность нас ничуть,
Мы только побыстрей расти мечтали,
Чтоб прикрепила Родина на грудь
Нам ордена за подвиг и медали.
Казалось нам, что нас она зовет,
Ждет не дождется рук рабочих наших…
Иди, работай, на любой завод!
Иди, учись, хоть на поэта даже!
Её леса, равнины и моря —
Всё нам по праву здесь принадлежало.
Энтузиазмом пламенным горя,
Рвались мы в бой без стонов и без жалоб.
В Сибирь, на БАМ, на дальний ли Восток
Или в Москву желанную учиться…
Как будто через кровь пустили ток,
Ведь не могли мы все угомониться.
И по всему Союзу в те года
Бесплатно в институты поступали,
Мы знали — нами Родина горда,
И тем же чувством ей мы отвечали.
Везде нас принимали, как родных,
Своих детей страна ценить умела,
Их не деля на «наших» и «чужих» —
До каждого из нас ей было дело.
Как в кузнице выковывают сталь,
Так кадры наша Родина ковала:
Хоть токарем, хоть инженером стань —
Везде талантов подлинных немало.
Учителя, военные, врачи,
Доярки, чабаны и агрономы…
В те времена ценились не рвачи,
А те, кто внес в державу вклад весомый.
Какие же гремели эти имена!
Какие звезды яркие сияли!
И славилась спортсменами страна,
Что золотые ей везли медали.
И космонавтов наших знал весь свет,
Не прятавший завистливого чувства.
В те времена кумиром был поэт,
Ценивший выше прибыли искусство.
И на работу шли, как будто в бой,
Трудясь самоотверженно для славы
Могучей, необъятной и родной,
А главное, единственной державы.
Досталась крепость духа нам от них,
Как самое надежное наследство.
Пусть нет уже давно моих родных,
Но образ их всегда храню я в сердце.
6.
И только стали жить мы по-людски,
Поверив гордо в собственные силы,
Как времени подули сквозняки
И на дыбы подняли всю Россию.
Не воплотилась прежняя мечта,
Которой был народ наш очарован —
И вот опять всё с чистого листа
Нам предложили начинать по новой.
И всё пошло в державе кувырком,
На тысячи частей она распалась,
Как будто покатился снежный ком
И ничего в округе не осталось.
И те, кто жили в дружбе, хоть в нужде,
Не выдержали тяжких испытаний…
Спокойствия сегодня нет нигде —
Ни в мире, ни в родимом Дагестане.
Опять в стране разруха и разброд,
И снова кровный брат идет на брата…
И в том, что обнищал в стране народ,
Скажите, где искать нам виноватых?
А, может быть, народ виновен сам,
Что, оглушенный фразами пустыми,
Поверил карьеристам и лжецам,
Которые стреляли холостыми?
Он проморгал и Родину и честь,
На ваучеры хитрые купился…
Теперь и хлеба вдоволь не поесть,
Зато уж демократии добился.
И деньги, что скопили старики
Себе на свою старость еле-еле,
Вдруг по мановению руки
В швейцарских банках где-нибудь осели.
Всей правды нам узнать не суждено,
Она, увы, трагедией чревата…
Но мне сегодня ясно лишь одно,
Что всей страной мы в этом виноваты.
Ведь эти люди жили среди нас
И Родине своей в любви божились,
Покуда не настал их звездный час —
Взять то, чего они не заслужили.
И новыми людьми себя зовут…
Но так звучит комично слово «новый»
Из уст людей, которые поют
На старый лад все песни свои снова.
Иль проститутки на земле новы,
Или новы на свете аферисты?..
Не узнаю красавицы Москвы,
Ни площадей, ни улиц ее чистых.
А, может, вымогатели новы,
Бродяги, алкоголики, сектанты?..
Или Россия новая, увы,
Не признает теперь иных талантов?
Писателей, рабочих и крестьян,
Что больше ей уже не интересны?..
Иль новым русским некий пропуск дан,
Что не посадишь их уже на место?
Но новый бомж и новый богатей
По сути, близнецов напоминают —
Один подачку просит у людей,
Другой их деньги силой отбирает.
7.
Нельзя же превратить всех в «челноков»,
Которые туда-сюда кочуют
И на вокзалах шумных городов
Вповалку на тюках своих ночуют.
А кто же будет Родину кормить?
Уж не Китай ли с Турцией совместно?..
Быть может, эта шутка неуместна,
Но горько стали мы теперь шутить.
Мы отдаем без боя города,
А свято место пусто не бывает…
Сегодня чужаки к нам прибывают,
А завтра, глядь, они уж — господа.
Какой могучей родина была!
И я гордилась так ее судьбою,
Да только жизнь ту гордость предала,
Как будто ничего она не стоит.
И всё же, как в былые времена
Нам прислониться хочется к России,
Чтобы, как мать родимая, она
Всех согревала нас — и дочь, и сына.
8.
Мы, как больные, стонем по ночам:
— О, стань, Россия, Родиной нам снова!..
А в сердце — неизбывная печаль,
А на губах — несказанное слово.
Опять пусть кто-то обругает нас,
Что СССР мы жалкие осколки…
Но сохраним в душе мы нрав свой колкий —
В нас крепок еще прочности запас,
О, Родина, стань мощной, как тогда,
Когда гордиться мы могли тобою,
Чтобы сияла при любом ты строе
Своим народам равно, как звезда.
Ведь все они когда-то в тяжкий час
Подняли из руин твои заводы,
Поэтому ты крепла год от года
И мощью своей радовала нас.
Не доживая часто до седин,
Они твое величие ковали.
Но их печаль теперь поймет едва ли
Заводов этих новый господин.
И ветераны нам в глаза глядят
С такой сегодня неизбывной болью,
Как будто бы спросить у нас хотят —
За что они дрались на ратном поле?..
За что погибли деды и отцы
И наши мамы бедные страдали?..
Уж не за эти ль белые дворцы,
Которые у внуков их отняли.
Неужто мы тогда вошли в Берлин,
Освободили Прагу и Варшаву,
Чтоб свысока какой-то господин
Глядел на нашу бедную державу?
Вновь за кордон стремятся все подряд,
Чтоб к богачам наняться батраками.
И бабочки ночные там парят,
Хотя почти у всех на сердце камень.
Не ко двору мы были там всегда.
Так что же нам на них сердиться ныне?..
Кто Родину несчастную покинет,
Счастливее не станет никогда.
Таков закон — ни Лондон, ни Париж
С объятьями изгнанников не встретят…
Мы для Европы — эмигранты лишь
И пасынки, а не родные дети.
Нет, обижаться надо на своих,
Тех новых, необузданных, продажных,
Что стариков не пощадили даже,
Охочие до денег гробовых.
Все продается… Даже героизм
Идет с лотка, как импортные шмотки.
И девственность, как будто бы колготки,
Продаст российский наш капитализм.
У нас и он какой-то не такой…
Подобного не сыщешь в мире целом:
Там заняты с утра и ночи делом,
А мы — деньгами только день-деньской.
У многих нынче деньги на уме,
И потому обидно за державу,
За громкую ее былую славу,
Что не видна уже в холодной тьме.
«Мы, как всегда, идем своим путем!» —
Смешной мотивчик в голову мне лезет…
Неужто же сражаться бесполезно
С невидимым и страшным этим злом?
Отчизны нет у нас, а есть страна,
Где стар и млад не чтят её законов,
И потому стоять будет она
Пред сильными коленопреклоненно.
Где скрыта ахиллесова пята?..
И что смертельно так Россию ранит?
А, может быть, нас губит доброта,
Иль водка, что простой народ дурманит?
И кто в несчастьях наших виноват,
И кто за них когда-нибудь ответит?..
Вопросы эти сыплются, как град,
Но перемен их вновь уносит ветер.
А, может, в прошлом мы ответ найдем,
Который скрыт за темными веками,
Как будто за железными дверями,
Что защищали наш родимый дом?
9.
С времен Ивана Грозного страна
Никак от смуты не освободится —
Всё стерпит, молчаливая, она,
Хоть кровь людская льется, как водица.
И головы боярские летят,
И злобные опричники лютуют —
Они, как стая дерзких воронят.
Россию строят новую, другую.
В Московском царстве вновь покоя нет,
Ведь даже сын царя его стал жертвой…
Скуратовы везде оставят след,
Нанизывая головы на жерди.
Страшна и безгранична эта власть,
Что не щадит ни недруга, ни сына…
И от ее опричников пропасть
Могла бы в одночасье вся Россия.
И смутные настали времена —
Негаданно взошел Борис на царство.
И снова застонала вся страна
От вечно недовольного боярства.
Но засиял Петр Первый, как звезда,
Над мрачною боярскою Россией.
И хоть он в гневе страшен был всегда,
Но разум его многое осилил.
И плотником, и столяром он был,
Учась и у голландца, и у шведа.
Окно в Европу дерзко прорубил
И проучил надменного соседа.
Таланты он народные искал,
С боярской думой бесконечно споря,
И флот Российский первым он создал,
Чтобы открыть стране дорогу к морю.
И расцвела огромная страна
Под мудрой энергичною рукою,
И первым императором она
Провозгласила своего героя.
Но вдруг светильник разума угас,
И крылья опустил орел державный.
И за указом полетел указ
Временщиков до царской власти жадных.
И потянулась вновь из года в год
Интриг самодержавных вереница…
И застонал бесправный наш народ
Под каблуком шальной императрицы.
И снова войны, снова мятежи,
И страшный бунт Емельки Пугачева…
Россию на крутые виражи
Забрасывало царственное слово.
Сменялись фавориты каждый год
И власть, как ложе царское, делили.
Посмеивался лишь простой народ
Над глупостью пастушеских идиллий.
Несправедливость — вот России рок,
Она цветет повсюду буйным цветом…
И все ж к России благосклонен Бог,
Коль крепостник становится поэтом.
Дворяне все идут там в бунтари,
Слагая не царю, а воле оды…
И всё ж они не поняты народом,
Что спину от зари гнет до зари.
Несправедливость — вот России враг.
И лишь одна война с Наполеоном
На миг сплотила всех в один кулак —
И враг разбит был, как стекло, со звоном.
Стряхнула сон свой русская душа,
От вековой она очнулась спячки…
Казалось, до свободы только шаг,
Но тут открылись новые болячки.
Вторая ахиллесова пята —
Обломовская лень, что губит многих…
Как будто безобидная черта,
Но столько в ней нюансов есть глубоких.
Обломовы повсюду и везде
Едят и пьют, и на балах танцуют…
А судьбы тех, что вечно в нищете,
Их, говоря по правде, не волнуют.
Для них превыше правды свой покой,
Который они трепетно лелеют.
На Родину свою махнув рукой,
Они в поместьях беззаботно млеют.
Им нет числа… Ах, бедный наш народ,
Как прокормить такую рать большую,
Которая лишь пляшет да пирует,
Когда народ весь впроголодь живет?
Не оттого ли закачался трон,
Что развелось обломовых так много?..
Когда крестьянство наше босоного,
Ему лишь революция — закон.
И вот уж занимается пожар —
По всей стране усадьбы запылали.
Кресты с церквей расплавил этот жар,
И смогут остудить его едва ли.
Но если бы в России бедняки
Не жили так по-нищенски убого,
Они не отвернулись бы от Бога,
И не подняли б веру на штыки.
10.
Зачем же демагоги всех мастей
Чернят теперь истории страницы?..
Она уже назад не возвратится,
Не принесет нам добрых новостей.
История на то нам и дана,
Чтоб из нее мы извлекли уроки —
Пускай они порою так жестоки,
Но зазубрить должна их вся страна.
Мы люди, и поэтому грешны,
Лишь праведник пороков не боится…
Но мы должны для блага жить страны
И гражданами честно становиться.
Смирение — достоинство иль нет?
И где же грань меж ним и преступленьем?..
И снова не взорвется ль белый свет,
Когда иссякнет у людей терпенье?
Не рухнет ли та тонкая стена,
Что бедность и богатство разделяла?..
Не всколыхнется ль снова вся страна,
Что от долготерпения устала?
Ведь только соблюдение прав всех
Избавит каждого от униженья.
Лишь тот, кто чтит закон, пожнет успех,
И никогда не встанет на колени.
Так почему ж признать мы не хотим,
Что все равны перед одним Законом,
Который должен стать для нас каноном,
Что недоступен и неуязвим?
11.
Россия! Стань Отчизной, наконец,
Родной, как мать, и мудрой, как отец,
Стань нашей путеводною звездой
И домом нашим отчим, и судьбой.
Ты нашим старикам верни долги,
Ведь им немного жить уже осталось.
И путнику в дороге помоги
Преодолеть смертельную усталость.
И вразуми ты нашу молодежь,
Что потеряла все ориентиры.
Грядущею победой обнадежь
И стань ее единственным кумиром.
Россия! Разорви порочный круг,
В который ты случайно угодила…
От зависти все недруги умрут,
Когда к тебе вернутся мощь и сила.
Один Всевышний лишь тебе судья,
А не чужие чопорные страны.
Когда народ един, он — как семья,
Что все преодолеет ураганы.
Друг друга изводить и обвинять,
Наверное, давно уж нам не стоит.
Россия, ты — единственная мать
Для подлеца былого и героя.
А критиканам я скажу в лицо,
Что над историей державы вьются:
Не отвечают дети за отцов
И со своей судьбою разберутся.
И каждый пусть несет свой крест сполна,
И выводов не делает поспешно.
Россия! Ты у нас — всего одна,
Земля отцов, очаг наш и надежда!
Перевод с ногайского
Марины АХМЕДОВОЙ-КОЛЮБАКИНОЙ