Березовый лес, где петляла тропинка,
И юноша шел меж белесых стволов,
Ступни щекотала росою травинка,
И запах дарила чудесных цветов.
Вела его верно к далекой опушке,
Сквозь дивный и сказочный летний лесок,
К забытой давно замшевелой лачужке,
Которую знал лишь один ветерок.
Тропинка, судьба или нить Ариадны
Его привели к той избушке не зря,
Березы, кудрявясь, стояли нарядны,
Серёжки в листочки вплетала заря.
А в домике ветхом лесная колдунья
Уже поджидала давно молодца,
С дороги отваром поила вещунья,
Дурманный напиток, вливая в сердца.
Туманится взор и старуха лесная
Становится похоти, плотью мечты,
Смеется под ним и, все соки вбирая,
Она получает младые черты.
А он теперь старец, рукою согбенной,
Шершавой ладонью ведет по лицу,
Дурман исчезает туманностью бренной
И капают слезы, скатившись к крыльцу.
А ведьма младая смеется в злорадстве,
Танцует, летает, как эльф полевой,
И прочит герою прожить дни в богатстве,
Кикимор болотных, как леший лесной.
«За что ты меня опоила травою
Своей колдовскою, взяла мою честь»?
А ведьма смеется, играя судьбою, -
«Отцу твоему – равнозначная месть».
И старец поник, зашумели березы,
Заплакали листья слезою росы,
И небо разверзлось, и мощные грозы
На подлость земную бросали шипы.