апрель
холодный, как лоб покойника.
не твое ли личико мелькало там, в тучных толпах,
не твои ли реснички моргали лучами, по-детски,
не с твоими ли визгами падал тот дряхлый тополь,
не выдержав снежного груза на хрупких плечах-ветках.
а, весна? что молчишь, что стоишь вдалеке, насупонясь.
подбоченясь. ко мне не спешишь подойти. Я - твой Лель,
я певец твой. стою на ветру, налегке (просифонит)...
неужели ты дашь мне вот так без тебя околеть?
покалеченные бесконечными вьюгами окна,
закусив подоконников губы, доверчиво ждут,
когда их залеплявший мороз будет вытеснен, прогнан,
и разрезан сдавивший протоки тепла, мерзкий жгут.
приходи! как, мгновенно ощерясь, ведет носом хищник
на пролившейся крови заметный слегка аромат,
так и я, твоей свежести капли едва уловивший,
не могу больше жажду свою удержать в закромах.
и в рубахе одной из груди вырывается сердце,
на зальдевший асфальт, под колеса промерзших машин.
не осталось во мне больше органов, мышц, прочих секций,
что способны терпеть дальше зимний смертельный зажим.
приходи, я же видел твой абрис, в тени за порогом,
приходи, я же слышу набат твой в груди, он гудит.
приходи, вся душа проболела, изнылась, продрогла.
приходи, я молю, я болю, я прошу. приходи.