Сухих стволов древесный эбонит
того гляди искрой воспламенит
в лесопосадке ветви и иголки
сосёнок, облетавших на корню,
и в этом открывающемся ню –
венец цивилизации – наколки:
две розы – на плече и на бедре,
на загорелой коже, в янтаре
расплава из поэзии и прозы
на ложе из иголок и песка,
где смыслом наполняется строка:
«Как хороши, как свежи были розы».
И ветерок от крыльев мотылька,
невольно разгоняя облака,
опровергает веру в постулаты,
что неизбежно тучи и беда
над головой сгущаются тогда,
когда слова и помыслы крылаты.
Не распознать плодов добра и зла;
течёт из ран древесная смола,
залечивая раны, дожидаясь
не мотылька, а чуда по весне –
такого, чтобы на сухой сосне
плодов запретных появилась завязь.
И завтра, возвращаясь во вчера,
идёт твоей походкой «от бедра»;
и соблазнён классической цитатой,
в себе тая статический разряд,
привычных истин нарушает ряд
сегодняшнего тайный соглядатай.