Дрогнут струны под смычком в последний раз,
Зов немой не слышат эти люди.
Надломился у души твоей каркас,
Все закончится мгновенно, без прелюдий.
Не потребуется больше канифоль,
Ведь смычок не держат эти пальцы.
И простые ноты си-ля-соль
Навсегда истерлись в памяти страдальца.
А когда играл, в лице улыбка,
Звуки все сливались в унисон.
До ночи рыдала его скрипка,
Ну а ночью безутешно плакал он.
Когда начал лишь входить во вкус,
На пороге небывалого успеха
Вдруг раздался выстрел, и укус
Пули в грудь! Кровавая прореха
Зазияла в грудной клетке скрипача,
А в глазах его застыли слезы.
Но нет голоса для вызова врача,
Да и знает, тут он не поможет.
Лишь беззвучно опустился на колени,
Скрипку верную к груди своей прижал.
Сплюнул кровь и с жуткой болью в теле
Подобрал смычок и заиграл.
И дрожали его немощные руки,
Но смычком умело управлял.
И, казалось, старой скрипки звуки,
Из своей он раны извлекал.
Но остекленел взор изможденный,
Он немой скрипач, но человек!
Смертью, как надеждой окрыленный,
Он упал, покинув этот век.
Инструмент, что был до смерти верен,
Рядом с ним лежал, немой как он.
Но, покрывшись кровью, стал бесценен,
Звуки больше не сольются в унисон...