Хенрик Вергеланн
Из книги "Еврей"
1Х. ЧЕРТОПОЛОХОВАЯ ПУСТОШЬ
Noli desperari!
Видишь, как беспокойно волнуется ярко-красное, бескрайнее море чертополоха? Подобно пене морской летит пух от несметных этих растений, которые теперь, в отчаянье, что пришло время вянуть, складывают свои венчики. Но потом распустят еще миллионы новых цветов, и ветер будет гладить широкие волны пустоши.
*
Убеленный сединами земледелец с поклонами и крестным знамением засевал пашню. Как могло из доброго семени вырасти проклятье?
*
Но посмотри: среди моря чертополоха – голова ребенка, словно утопающий среди волн. На заре вышел он на войну против недругов своего отца. Трепещите, кичливые пунцовые плюмажи на медных шлемах! Скоро он всех вас ощиплет на подушки своей бабушке!
*
Маленький герой! Как упорно он трудится. И как будто бы не обращает внимания на палящие лучи солнца. Жадным взглядом обводит он пустошь. Непременно надо ему разграбить эти сокровища белого пуха. Колючки покраснели от его крови. Но он идет все дальше и дальше, на каждом шагу рискую стать ногою в скользкое кольцо свернувшейся под плотными листьями змеи.
*
Уже высоко поднялось над лесом полуденное солнце. Тень растет за спиною у маленького труженика – так растёт отвага труса, когда он убеждается, что остался незамеченным. Ребёнок озирает пустошь: море чертополоха шумит вокруг того крошечного пятачка, что он успел очистить.
*
И вот он как будто пропал в морском водовороте. Послеполуденный ветер приводит к жизни новые массы, и кажется, что толпы рабов восстают. У ребенка опускаются руки. Ветер выхватывает из его мешка львиную долю урожая, тяжёлый дух забивается ему в ноздри.
*
Увы, так же бесплодны усилия человеческой любви, когда она рассчитывает победить страдания. Ибо страдания наши неисчислимы, как и наши грехи, как эти пламенеющие цветы чертополоха. Не миру ли человеческой души подобна эта пустошь, где миллионы цветущих и миллионы отцветших? Как широко распространилась она в мире! И не сама ли смерть окрасила в пурпур этот пустынный край?
*
Человеческое горе все равно что этот облетающий пух. Нужно совершить великое усилие над собою, чтобы забыть о нем. Из всех ангелов только один поступает правильно. Бескрылый, с грубой позолотой волос и неживыми глазами, откормленный и самодовольный, он похож на всех ангелов, написанных богомазами, но только не на нагелов Рафаэля. Он, этот ангел, проходит мимо страдания, глядя куда-то вдаль, как будто минует он преданный проклятию соляной столп. И все наши усилия облегчить людскую участь не то же ли самое, что детские ручонки, обнимающие соляной столп или пытающиеся сдвинуть его с места?
*
Смотри, как высок небесный свод, охвативший землю! Сколько блаженства в его созерцании! Но как мешают этому блаженству и стенания бедствующих, и шумные собрания глупцов! Радуйся земной красоте, но забудь, что жалкое, нищее горе возделало эту землю. Восторгайся сводами замков, но не думай о том, что в них обитают багряноголовые тираны.
*
Ах! Может быть, бабушкина любовь восполнит то, чего недостает у малыша в мешке, куда он собирал пух для ее подушек. Растаяло его сокровище, как снежный ком по весне, но разве бабушка не прижмет своего любимца к сердцу и к мягкой подушке под своей головой? Разве не скажет, что только на его подушке видит она блаженные, волшебные сны?
*
Поэтому трудитесь и не теряйте надежды, беря пример с этого мальчика на чертополоховой пустоши! Его глаза умеют видеть мир, хотя руками он за целый день крошечный пятачок – так далека действительность от величия поставленной цели. Но Господь ничего не оценивает столь высоко, как человеческое желание. Икогда твои щеки пламенеют от праведного гнева, ангелы слетают к тебе с небес – как будто другие ангелы разожгли на земле сигнальный костёр, как будто горящий взор сострадания есть тайный знак, принятый между землей и небесами. Тот же самый ангел тебя посетит, что в Гефсиманском саду вытирал кровавый пот и собирал, преклонив колени, каплю за каплей с Его лба, чтобы они звёздами вознеслись на такие высоты, откуда бесформенные копны твоих серых будней покажутся стройными скирдами в золотом сиянии солнца.
(С норвежского)