По скверно вымощенной улице
Вдоль охалтуренных домов
Спешат раскрашенные курицы
К источникам своих кормов.
Спешат растрепанные школьники,
Захлопнув уши чепухой, —
Любви родительской невольники,
Любви жестокой и глухой.
Спешит кабан с нагрудной пумою,
Хрипя в корейский агрегат:
«Брат, я услышал… Типа думаю…
Позвонишь мне на трубку, брат…»
Часы пробили, и торопится,
На птичьем языке галдя,
Из «Кофе-хаус» в кофе-офисы
Когорта призрачных трудяг.
Блестя оранжевыми латами,
Судьбой лишенная стыда,
Спешит с ломами и лопатами
Пришельцев темная орда.
Лишь старичок, согнувшись галочкой,
За шагом шаг, из века в век
Идет, за жизнь цепляясь палочкой,
Нарочно замедляя бег.
И я за ним, успев ссутулиться,
Бреду, гремя цепями слов,
По скверно вымощенной улице
Вдоль охалтуренных домов.