***

Нина Максимова
Елена Васильевна

Елена Васильевна просыпалась в седьмом часу, с трудом выплывала  из  тихого зазеркалья снов и брела в ванну, по дороге шугая бестолкового кота. Всё её  существо пронизывала  беспомощность перед этим новым неумолимым днём. Она уже давно перестала думать о радужных перспективах и   нарочно не  включала  телевизор, чтобы не видеть нарядных  лиц дикторов,не вникать в их правильные  речи, не замечать шутовских повадок  пёстрой телевизионной братии.   Зато ей было  нескучно  смотреть как за окном, словно прошлогодние грехи, таяли сердоликовые листья засыпающих вязов, и слушать жалобы худенькой ольховой веточки на вдруг пришедшую непогоду . Именно в такие дни на душу её  снисходила  особая святая благодать.Елена  Васильевна любила  эту особую пору, когда можно было робко и незаметно войти в храм первого снега, затеряться  до весны в его белом великолепии,и нянчить там свои обветшалые печали.Она давно дружила с тополями стоящим за её окном,и каждый день беспомощно смотрела,   как они прямые от ветров и бессониц, становились всё чернее и мрачнее и кручинилась от  того,что никак не могла помочь своим старинным приятелям.А те стоял посередине  голой земли,как нездешние  идолы, на которых молилось всё  вороньё и даже не шелестели от   усталости.И когда осень,упав на самое дно в своём великолепном нищенстве, протягивала к ней свои мокрые листья-ладошки,Елена Васильевне    хотелось схватить  за загривок свою  судьбу и сгореть вместе с нею до тла, и ощутить вкус золотистых наливок,отмечая крестины первых морозов. Вообще,   будучи совершенной  бессеребряницей,наша героиня   смотрела на эту жизнь, как ребёнок на   яркую  и недоступную ему  игрушку, и свято верила в могущество и непогрешимость тех, кто мог эту самую игрушку купить.Днём она  жила  как-будто понарошку среди всех этих ,листопадов,дождливых напастей и необходимой житейкой суеты,а ночью всё смотрела и смотрела на пышнотелые звёзды и нянчила свои надежды в обветшалой зыбке сердца,и робко просила Николая Чудотворца, о том, чтобы он зажёг счастливую звезду над  светлой головой её единственного сыночка.  Сама же она шестой год ходила в одном и том же старинном пальто, и каждый день считала копейки, припрятанные в старинной бабушкиной сахарнице.  В друзьях она давным-давно разуверилась,  родичей своих  побаивалась и не всегда понимала.Её мало ценили  в этой жизни,всё больше  жалели и снисходили , как к  какой-нибудь нищенке,стоящей на паперти человеческого успеха.    И только сын оказался её единственным прибежищем. Любовь к нему бала совершенно безумной и бескрайней. Всё, что она сама не испытала, не увидела, не прочувствовала, не достигла в этой жизни , Елена Всильевна хотела как можно быстрее предоставить сыну. Мать и сын: они были невероятно близки душевно. Казалось,   их связывала какая-то невидимая нить, непрерывающаяся ни на секунду. Нина Васильевна восхищалась своим способным мальчиком, идеализировала  и очень жалела. Чтобы он не чувствовал себя ущемлённым, она отдавала ему все свои  более чем скромные сбережения, сама же довольствовалась малым.   Сын Максим   тонкий, синеглазый юноша  внешне напоминал  молодого Петра I.Он, так же как и мать, был порядочным,  и интеллигентным. Устремления его были высокими и необычными. Он мечтал служить своей Родине по настоящему," без купюр," и если нужно, готов был отдать этому служению всю свою  ещё недолгую жизнь. Так его воспитали бабка с дедом,  так он привык жить: честно и прямо смотря в глаза окружающим ,и знание трёх языков  не мешало ему по доброму  и простому относится к этой жизни. Нина Васильевна жила в глубокой провинции и, несмотря на свою заумность и претензию на какую-то там одарённость, никогда  не боялась простого  русского народа,потому,что  она и была этим самым народом. Мотаясь по грязным маршруткам, эта  неприметная полубабушка - полудевочка  ощущала себя частью  большой и неуклюжей, как, просыпающаяся после зимней спячки медведица, страны и уже давно привыкла  к  послушным  и вёртким «Газелькам",которые заменяли всей России эдакие дырявые и сказочные ковры-самолёты.  Ведь именно здесь, спрятавшись на каком-нибудь замызганном заднем сидении, можно было вдоволь наплакаться и намолиться   после трудного дня.  И как бы тяжко им с сыном не приходилась у неё была всегда наготове одна только присказка «Как все, так и мы…терпи сынок и всё тут…» Так вот они и жили. День за днём, закат за закатом, восход за восходом. Елена  Васильевна работала детским психиатром и обожала своих маленьких пациентов.  Каждый день  они встречали  её лёгким, как весенний неокрепший ветерок  лепетом, тянули к ней свои слабые ручки -веточки,  и она отвечала им горячей неподкупной нежностью, пропадая на работе по десять часов. Но больше всего на свете,эта странная женщина любила  мечтать! Причём мечты её были совершено невозможными и глупыми. То представлялась ей, что вот они с Максимом выиграли много миллионов всё равно каких денег и внезапно сказочно разбогатели, то вдруг видела  себя известной поэтессой, то рисовала своего сына знаменитым, окружённым  огромными  охранниками  и блаженствующем в великолепным Шевроле.   Фантазии  были  призрачными   как лубочные картинки и пропадали тот час же, как только маршрутка останавливалась и сбрасывала  очередного  бедолагу-седока  со своего ломового хребта. На самом же деле у неё  не было ничего за душой кроме веры, надежды и любви к этой своей единственной   подруге -Родине, а стихи её не принимали даже на конкурсе  художественной самодеятельности Но это вовсе не означало ,что она была бездарной, нет люди понимали то ,о чём она пишет и принимали её по свойски,  уважая за  простоту и  порядочность. Елена Васильевна никогда  не просила ни от кого ни почёта, ни наград, ни  признания.Но иногда ей хотелось схватить  за загривой свою  робкую жизнь и сгореть вместе с нею до тла.  Наоборот, она  находила особое величие в скромности и с достоинством служила своему  Отечеству. Вероятно всё это выглядело пафосно и смешно, но уж так ей было на роду написано, быть простой  русской женщиной,вечно оплакивающей  эту маленькую вселенную…