Не задалась в этом году весна... Середина апреля, только птицы прилетели, только тепло разлилось у земли. Снег чернеет, скукоживается, исчезает на глазах. Ручейки сбегают в реку. Река брюхатая водой располнела, раздалась. Утро туманное, рассвело. Толстой вышел из избы, каждым шагом выдавливая весеннюю влагу из напоенной землицы, двинул запрягать лошадь. Дел - невпроворот...
А сейчас - день. Солнце уже высоко. Туман рассеялся. На небе редкие облака. От земли пар поднимается. Толстой за сохой. Понукает лошаденку; отсеяться надо быстро, пока не высушило поля, но и силы лошадиные не беспредельны. По свежевспаханному бежит Ельцин, в руках у него "Российские ведомости". Куртка легкая расстегнута, под ней футболка, сам раскраснелся. " Выпил, наверное,- глядя на него, думает Толстой,- а не поймет, что коварна природа - простыть может."
- Николаич, а ты где капиталы свои хранишь?- Ельцин трясет скрученной в трубку газетой.
- В голове, батенька,- Толстой рад на минуту остановиться, дать отдохнуть себе и лошади. - А к чему вы это?
- Не шути, вопрос серьезный. Ассигнации где хранишь?
- Не знаю, ей богу, надо спросить жену иль управляющего. Думаю в банке. Мне ведь, Николаич, деньги не нужны.
- А я к тому, Николаич, что Кипр капиталы отбирает. С каждого вклада 60%. Мне деньги тоже ни к чему. Я и не знаю, сколько их у меня. Но - есть, чую - есть. А спросить, вишь, некого...