Гостиница, в коей гроссбух с явным преобладаньем
отъезжающих. Октябрь смоченной розгой
с кохинорным блеском не перестанет
ласкать оставшееся от безодежного мозга
В этой стране, уплощенной ради течения речек,
пиво пахнет Германией, и в воздухе издалече
смотрятся как засаленные углы фолианта чайки.
С пунктуальностью коронера, без лишней речи
войдя, рассвет ухом прикладывается к обечайке
холодного радиатора и констатирует иней:
жизнь после смерти где-то должна начаться.
Соответственно, херувимный локон
все белокурей, а лилейней кожу найдешь едва ли,
пока простынь отчаянно скручивается в кокон
в прачечной, той, что внизу в подвале.
Dutch Mistress (by Joseph Brodsky)
A hotel in whose ledgers departures are more prominent than arrivals.
With wet Koh-i-noors the October rain
strokes what's left of the naked brain.
In this country laid flat for the sake of rivers,
beer smells of Germany and the seaguls are
in the air like a page's soiled corners.
Morning enters the premises with a coroner's
punctuality, puts its ear
to the ribs of a cold radiator, detects sub-zero:
the afterlife has to start somewhere.
Correspondingly, the angelic curls
grow more blond, the skin gains its distant, lordly
white, while the bedding already coils
desperately in the basement laundry.