Август. Теплый вечер. Чарующий, обволакивающий, терпкий и сладкий запах черноморского лета. Изысканный коктейль из ароматов магнолий, олеандра, самшита, лавра и сосны.
Мне тридцать шесть лет. Я с приятельницей Ольгой приехала к ее отцу в Сухуми на десять дней. Со мной маленький сынишка. Мне необходимо забрать из лагеря отдыха в Геленджике старшего сына. И мы еще успеем тут немного отдохнуть все вместе. Сегодня я рано уложила малыша. Он утомился от купаний, долгих прогулок и игр со своим ровесником. Самое забавное, что соседский ребенок не знает ни слова по- русски. Но при этом, они каким- то фантастическим образом отлично понимают друг друга. Сегодня Ольга отправилась с бывшим одноклассником в ресторан. Приглашали и меня, но без всякого энтузиазма и так неубедительно, что мне ничего не оставалось, как поблагодарить и отказаться. Я осталась одна и сидела под смоковницей на скамейке во дворе. Сестра хозяина дома, Ася, предложила составить ей компанию на вечер. Она трудилась медсестрой в военном санатории Московского гарнизона. И сегодня дежурила допоздна. Мы быстро собрались и пришли в санаторий. Ася оставила меня ненадолго на танцплощадке и пошла в столовую. Я встала у белой ограды, которая доходила мне до пояса. Танцплощадка круглым мысом нависала над пляжем. Внизу картавил и шепелявил прибой, взахлеб повествуя туповатому волнорезу о своем флирте с легкомысленной яхточкой. Он явно привирал. Это понимала даже самая мелкая галька и презрительно фыркала. Я смотрела на море, повернувшись к массовику - затейнику и участникам какого- то незатейливого соревнования спиной. Сзади заливисто хохотали впавшие в детство пожилые люди, неприлично откровенно радовались вниманию своих кавалеров приличные дамы. Во всю крутили пылкую быстротечную любовь молодые парни и девушки. Настроение отдыхающих вполне соответствовало пленительной погоде, ярким краскам вечно цветущей Абхазии, выпитому вину, съеденному шашлыку. На неповторимую картину южного вечера, смелыми сочными мазками ложились алые с золотом, голубые с серебром, фиолетовые с лимонным декольтированные наряды загорелых женщин. Даже мужчины, обычно более сдержанные в расцветках одежды, предпочли сегодня кипенно-белые шведки, бежевые с шоколадным футболки, ультрамариновые с пурпурным рубашки- ямайки. И мне тут было тепло, свободно, легко. Все мои домашние заботы, семейные неприятности, служебные обязанности остались в пыльном захудалом казачьем городишке. Он был от меня на таком расстоянии, что казался несуществующим. Этот вечер был единственной реальностью. Вечер вне времени без тревог, забот, обид. Я сегодня ничего и никому не должна в целом мире. Мои дети в безопасности, здоровы, сыты. Я могу не вспоминать свои промахи, ошибки и грехи. Я имею полное право быть счастливой в этот волшебный вечер. Это моя неоспоримая доля, мой малюсенький желанный кусочек увлекательной штуки под названием « Жизнь». Мне кажется, что сегодня может исполниться любой каприз. Но как я ни напрягаюсь, все равно не могу найти в своей душе ни одного желания. Я стою, как растение, все вижу и понимаю, но полностью довольна тем, что просто дышу. Блаженное состояние покоя. Внутри меня свернулась пушистым котенком лучистая безмятежность и сладко мурлычет. Впрочем, нет, нет, это мурлычу под нос себе непритязательный мотивчик я сама. Как я устала от сознания, что должна заботиться о больной маме, должна помогать сестре, племяннику. Я должна держаться за мужа и не замечать того, что давно известно всему нашему городку. Я обязана исполнять, я обязана не допускать, я обязана успевать. Но это там, далеко, далеко. А здесь меня ничего не тяготит. Меня никто не притесняет, никто не третирует. Мне нет необходимости защищать и защищаться. Как безумно приятно стоять без цели. Этот вечер – на бегу передышка, у судьбы закуток.
Легкий бриз прохладным крылом гладит мои светлые тонкие кудри. Ветерок, безрассудный авантюрист, прерывисто дышит и жарко шепчет что-то интимное мне на ушко. Он, как бесстыжий курортный ловелас, дерзко и властно пытается поднять юбку моего полосатого сарафана. От разноцветных фонарей на набережной по черной воде мечутся карминные, изумрудные и бирюзовые огоньки. Им не надоедает кружиться, догонять друг друга, разбегаться и вновь собираться в огромный сверкающий клин, уходящий в лакированную даль моря. Вдалеке на берегу горит большой костер. Сжигают мусор, собранный с пляжа. Искры мерцающими огненными пчелами роятся в темно-синем небе. И мне кажется, что это вовсе не люди, а горбатые гномы суетятся на фоне шафранного пламени. Тени их нечеткие, расплывчатые, странные и жутковатые. Но вот зазвучала музыка в стиле ретро, напоминающая давно забытый древний чарльстон, и я очнулась от наваждения. Отдыхающие мгновенно сцепились по парам и задергались, как марионетки. Я повернулась к ним лицом и с блуждающей улыбкой стала рассматривать ликующую публику. Надо заметить, что комичного было немало. Пузатые, седеющие дядьки, энергично подтягивая животы, резвились, стараясь обшармить своих подруг. Тяжелые, грузные тетки колыхались, как студень на тарелке. Каждой казалось, что она самая неотразимая и соблазнительная в обозримом пространстве. От горячих, в легкой испарине, тел приторно запахло пудрой и духами Красная Москва. Следующий томный пьянящий блюз увлек и пожилых и молодых. Каждая пара танцевала так, как будто осталась навсегда в одиночестве на необитаемом острове. Мужчины нежно ласкали ручки своих избранниц. Дамы с упоением играли в любовную игру, легонько прижимаясь грудью к своему партнеру. Несколько пар страстно целовались, совершенно не обращая внимания на окружающих. Впрочем, эти самые окружающие вполне лояльно относились к происходящему, и сами были не промах. И абсолютно все блаженно закатывали глазки под убаюкивающую мелодию.
Танец закончился, толпа громче зашумела, но тут же притихла. На танцплощадку на цыпочках впорхнул вальс. К сожалению, его мало кто из молодых умеет танцевать. Всего две убеленные сединами пары поплыли по волнам вечно юного танца. Танцевали они восхитительно. Все, молча, ими любовались. По окончании, отдыхающие с энтузиазмом зааплодировали.
Разношерстный оркестр заезжих музыкантов устроил перерыв.
Середина танцплощадки опустела. Вдруг через нее направился в нашу сторону очень красивый молодой человек. Он был потрясающе живописен. Роста он был среднего, но строен и спортивен. Походка была вальяжной, но не вызывающей. В нем было что-то от знойного мачо, холеного импозантного барина и элегантного денди. Он был богато и стильно одет. На нем безупречно сидели дорогие черные брюки и черная шелковая рубашка. На ногах сверкали ультрамодные черные туфли. Его сопровождали десятки заинтересованных глаз. Головки почти всех дам послушно поворачивались в такт его движению, как подсолнухи за Солнцем. Женская половина отдыхающих испытала легкий шок, будто ее током дернуло.
Я тоже обратила на него внимание. Уж очень резко он выделялся из разноцветной толпы. Я про себя обозначила его - «Черный дипломат».
Молодой человек не изменил направления, шел к своей цели. Я незаметно стала искать глазами ему достойную полу-пару. Но вокруг толпились самые обычные барышни. Передо мной, правда, остановились две пикантные платиновые блондинки. Видимо они уже решили, что идет супермен именно к ним. Они постарались быстренько изобразить на кукольных личиках чувственные гримаски. Принялись охорашиваться, кокетничая, часто хлопать ресницами и беспричинно хихикать. Сами же бдительно следили за маршрутом блистательного незнакомца и потихоньку двигались, чтобы уж наверняка стать у него на пути. Но он аккуратно обошел их и деликатно дотронулся до моей руки.
«Разрешите, пригласить вас на следующий танец»,- пророкотал он бархатным баритоном. Мистер Икс лучезарно улыбнулся. Несколько свысока одарил меня пристальным и смелым взглядом победителя, приподняв соболиную бровь.
Дамочки от неожиданности раскрыли рты, потом сконфуженно ретировались.
Я была удивлена не меньше их и польщена, конечно. Я уже лет двадцать не краснела, а тут почувствовала, что уши и щеки у меня пылают. Парализованными негнущимися пальцами я пыталась поправить прическу и судорожно глотнула. На меня никогда за всю мою жизнь не обращал внимания такой шикарный мужчина. Да я собственно, и не видела так близко от себя подобного джентльмена.
Выразительные карие глаза, прямо жгучие. Длинные пушистые ресницы, как опахала. Полные, красные губы. И над губой на правой стороне породистая родинка. Такие тонкие изыски на мужском лице почти излишество. Создавалось впечатление, что его тщательно и любовно вырисовывал дотошный искусный мастер. Эта голливудская родинка, как точка в конце сказки, когда уже совершенно нечего добавить.
Он стал рядом, мы познакомились.
Звали его Роман. Вдруг я представила свою собственную испуганную физиономию с натянутым дурковатым выражением в близком соседстве с его лицом. И тут мне, не к месту, стало очень смешно. Я расслабилась и пришла в себя. В голове почему-то замелькали глупые рифмы: Роман- карман, болван, дурман, доберман… Он рассказал, что живет в Москве, хотя сам казанский татарин. Майор. Служит в каком-то штабе адъютантом какого-то превосходительства. Женат, детей нет. Я рассказала, что замужем, что у меня двое детей и я работаю зав. солдатским клубом стройбата в «мегаполисе Рио- де- энск ». Мы много танцевали. Позвоночником я постоянно ощущала на себе завистливые рентгеновские взгляды примадонн местного микроскопического масштаба. Они меня жестко разбирали на косточки, смаковали мои несовершенства. Это только больше меня заводило. На меня будто брызгали живой водой. Постепенно интригующий флер и слегка манерный лоск моего партнера испарялись. И картинный глянцевый красавец оказался доброжелательным и общительным малым. Меня подкупил его богатый словарный запас, он независимо и оригинально выражал свои мысли. Роман развлекал меня какой-то байкой. Я рассмеялась. И все. Он влюбился в мой смех. С этой минуты он из кожи лез, чтобы лишь рассмешить меня. Теперь он рассказывал только забавные истории. С юмором у него было все в порядке. Никаких пошловатых двусмысленностей, сальных анекдотов с душком, ни малейшей грубости. Его юмор искрился, как солнечный зайчик. Когда я хохотала, у него лицо становилось похоже на мордочку довольного кота, который объелся сливок. Мы ушли с танцплощадки. Рядом располагался ресторанчик. Он был крошечный, хотя и двухэтажный. Собственно, второй этаж служил крышей первому. На ней под открытым небом размещалось несколько столиков. Я помню очень вкусный десерт, приятную грустную музыку, теплые мягкие его ладони, когда Роман, будто невзначай, дотрагивался до моих рук. Было видно невооруженным глазом, что я ему очень нравлюсь. Я только не могла понять за что. Во мне с детства культивировалась заниженная самооценка. Меня прямо подмывало спросить :»С какой стати ты прилип ко мне, красавчик»? Он проводил меня до дома на улице Лодария. Долго решался и, наконец, ухоженными дрожащими пальцами мягко приподнял мой подбородок и попытался поцеловать. Но я отстранилась и сказала:» Торопиться не надо, торопиться не стоит». Он покраснел и согласился. При этом он шмыгнул идеальным римским носом, как нашкодивший пионер. Я стала играть с ним, как кошка с мышкой, как касатка с детенышем тюленя. Такой эйфории я не испытывала с давно минувшей юности. Пленительное чувство свободы и власти захлестнуло все мое существо. Мне было весело. Я поверила в его искренность. Я убедилась, что хороша и могу быть желанной, хотя даже самые близкие люди всегда разбивались в лепешку, методично доказывая мне, что я ограниченна и некрасива. И я подумала тогда: « Может быть, впереди у меня случатся более значимые, наполненные вечера, но вот такого уже не будет никогда. Спасибо, Жизнь, за миг незамысловатого женского счастья».
Больше я не видела Романа. Невольно напрашивается каламбур, «Не удался роман с Романом».
Назавтра я отправилась на теплоходике по лазурному морю в Геленджик за старшим сыном, оставив младшего Ольге. Я простояла на палубе практически все время, любуясь побережьем. Возвращались автостопом с попутчиком до Сухуми. Кстати сказать, это был герой Советского Союза, летчик. Круглый лысый предпенсионного возраста в военной форме, но славный и не жадный товарищ. Он практически оплатил всю дорогу до Сухуми. Офицер спешил к дочери на свадьбу. Водители машин принимали нас за родственников. В Абхазии в то время очень уважали русских военных. На них гипнотически действовала маленькая золотая звездочка на кителе. Частники от оплаты отказывались. Таксисты же брали только по счетчику, и толстяк оплачивал машину. Мне очень повезло. Еще через три дня я с детьми и подругой уехала поездом домой , ведь скоро 1 сентября.
Но это еще не конец истории. В сентябре меня вдруг пригласили в штаб, мол,по межгороду звонок из Москвы. Я разволновалась. Сердце выскакивает из груди. Слышно было очень хорошо. Я опешила, сразу узнав уникальный карамельный баритон Романа. Какой то миг мне казалось чудом то, что он нашел меня, зная только город и род войск моей части. Он не знал даже моей фамилии. Но потом сообразила , что возможности у него были . В том месте, где он служил найти могли любого при желании. И в октябре, и в декабре Роман периодически звонил и все умолял о встрече, как нищий на паперти, клянчил и унижался. Он взволнованно дышал в трубку. Он еле переводил дух. Мне было жаль его. Но об этом не могло идти и речи. Я должна была растить своих детей. Вот таким неожиданно долгим оказалось эхо одного тихого летнего вечера у Черного моря.