Обесцвеченный чуб на ветру растрепала берёзка,
В стылой сини небес кос распущенных пряди полощет.
Над домами закат растекается тусклой полоской,
В голубой тишине целый мир и понятней, и проще.
Синий вечер крадётся по улице вором багдадским,
Видно, он умыкнул заплутавшую в сумерках душу.
Заманил ли мечтой, иль обманом, иль сладкою лаской.
И ничто, и никто этих чар колдовских не нарушит.
И, поверив как в сон, в предвечернюю ту нереальность,
Над притихшей землёй, будто крылья, раскину я руки.
Растворяется день — остаётся лишь самая малость.
Растворяются сны, голоса, очертания, звуки...