Время астероидов
Н.Х.
Древний ужас в порах памяти ли, в трещинах -
как валькирии, среди семян трепещущих
горних звёзд, летят во мраке и безмолвии
глыбы тёмные, угрюмые, как молоты,
а над сколами их льдистыми – посыльные
смерти вестники - в ночи поводят крыльями…
День к закату. За оградой на Ваганькове
по весне прозрачен вечер, филигрань в листве,
над лохматою сиренью – непокой и порх -
сыплет просо колокольцев бубенцовый хор.
В небесах узорны кроны. Серо-розовы,
облака горят клоками над берёзами,
над молчанием камней лишь ветра шорохи,
тишь пустынная аллеи. В сонном мороке
приглушённые свирели одиночества,
вязь кириллицы: “Прiими”… имя… отчество…
За строкой сухою - плечико, дыхание,
пальцев лёгкий холодок, пионы ранние,
по реке прогулки на ночном кораблике,
музыкант в кафешке, запахи арабики,
семь ступенек в мастерскую на Бакунинской -
в полусумраке тепло и нежность губ искать,
припадать с душой дрожащей к вечным идолам
полыхать в ночи в мерцании карминовом…
Дым надежд… В глаза ли пепел – что с тобой, герой?
Поцелуй студёный смерти так нелеп весной,
дом счастливый - мир негромкий - льдом беды разъят,
над Ваганьковым крахмальная плывёт ладья…
Двадцать лет, что миг, всё чаще в дымке зелени
чёрный креп затягивает льдышку зеркала.
Фант судьбы ль? Бросает камни ли Вселенная?
Но скудеет поле жизни драгоценное
без любимых, верных, близких. Мир велик, но вдов,
хлеб горчит в глухую в пору астероидов.
Капли алые кагора поминального.
Так отважно прорастает сквозь асфальт трава,
век несёт свои заботы в быстротечности…
Лёгкий шелест за спиною
ветра ль?
Вечности ль?