Мой дед был признан знатным маляром.
В церквях расписывать убрАнство, стены,
утварь - допущен , будучи безусым пацаном.
Слыл мастером отменным,
хоть из-за возраста и звался подмастерьем.
Семнадцатый кровавый церкви отменил.
Мальцу пришлось писать агитплакаты ,
о том, что прежний наш режим успешно сгнил
и каждый каждому отныне -
свободен, равен, и- товарищем приходится и братом.
С винтовкою и кисточкой в руках,
открыл в себе вторую страсть - дороги.
Мечтал о дальних путешествиях, пока
окопы рыл,
войны гражданской грязь месил, до крови стаптывая ноги.
В тридцать седьмом влюблён, женился
У Бога доченьку просил, мечтая сказки
читать, бантЫ вязать, вновь азбуке учиться…
Лишь месяц, до броска
на Халхин-Гол, баюкал он «кудряшку-дочку-синеглазку».
Пройдя Японскую, на Финскую был призван…
Отвоевал. Через три месяца - Вторая Мировая….
Жена и дочка голодали, мёрзли, ждали писем…
Лишь ими жили.
В каждом был постскриптум: «Дочке кудри не сбривай!»
Через пять войн прошёл.. И обожжённым,
седым, беспалым, но- живым!Осенним днём,
вернулся он домой с берлинским эшелоном.
«Везунчик намолённый» -
в окрУге говорили только так о нём.
И втайне от жены, скормив котятам-
трофейной колбасы… захохотал…
Беспалою рукой, попытки, может с пятой-
сопя, старательно
дочурке в кОсу ленту вплёл и бантик завязал…
...« Угомониться, старый, уж пора, поди…»,-
ворчала бабушка, его в дорогу собирая…
Смеялся он в ответ: «Я смерть приму в пути ,
как в песенке
той, помнишь: «старость меня дома не застанет…».
В семьдесят два был бодрым, быстроногим.
Однажды в озеро « солдатиком» нырнул…
И встретил смерть он, как хотел - в дороге…
На праздник ехал
к дочке погостить. В трамвае сидя,навсегда уснул…
------------
Порой весеннею грусть светлая, как осень
Воспоминаний детства мне дарИт возврат:
дед на пороге, яблоки в «авоське»,
грудь в орденах: « Одета, внучка? Едем на парад!»
апрель 2013г