ВЕСНА ЛОБЗАЛА РУКИ И СЕРДЦА,
Всё таяло, текло и изменялось,
Печаль с Апрельским Ветром обнималась,
Не замечая Звёздного Отца...
Последний сон зелёного восторга
Метался между небом и водой,
Предчувствуя, что жить ему недолго
В лучистом теле Вечно Молодой...
Открытых окон тюлевые флаги
Уже напоминали паруса,
А за чертою Города - роса
Уже была пьянее талой влаги...
В тот час, когда бродячая Тревога
Огромный Город любит посещать,
Сбирая подаянья ради Бога
У Нищих Душ, умеющих прощать -
Я молча подметал ступени Храма,
Что на центральной площади стоит -
Ещё пустого, спящего на вид,
Казалось бы - забывшего Адама
И Тех, кто до Потопа посетил
Его глухие каменные стены -
И всех, кто, посетивши, уходил,
Бросая мелкий мусор на ступени...
Я не согнал юродивых калек
С их общей беломраморной постели:
Они едва ли выспаться успели
За свой короткий, невезучий Век.
Но было мне отнюдь не до забвений,
Хоть я на той же паперти стоял -
Вдыхая воздух ветренно-весенний,
Печально я ступени подметал.
Испарина недавнего Потопа
Блестела миллионами монет,
Сгущая и подчёркивая свет,
Подобно басне Вечного Эзопа.
И площадь, и окрестные дома
Отшлифовались утренним теченьем:
В них не было ни чувства, ни ума -
Ни дикой радости, ни злого огорченья.
Но Время не позволило смотреть
По сторонам, в зеркальные глазницы:
Тревога не замедлила явиться,
Будя бродяг, выпрашивая медь.
...Я усмехнулся, вспомнив, как однажды
Метлой её пытался отогнать,
И как она, строптиво и отважно,
Посмела руку мне поцеловать -
И молвить: "Не гоните, ради Бога!
Я недостойна участи такой!
Когда б Вы знали правду про Покой,
Сказали б: "Всё возьми, моя Тревога -
Одежду, обувь, золото, хлебА -
И в Храме поживи, хотя б немного!
Воистину печальная судьба...
Покой - от Сатаны, а ты - от Бога!..."
Я попросил подробней рассказать
В чём заключается Тревожное Несчастье -
Она же сразу: " И в Любви, и в Страсти
К ПОКОЮ... В невозможности познать
Его Премудрость, свойственную Аду,
Его Улыбки Райские глаза,
Его Ручья студёную прохладу,
Его объятий знойные леса...
О нет! Любовь - кощунственное слово
В сравненьи с Безутешностью моей!
Когда б Вы знали - сколько Божьих дней
Его искала я, без пищи и без крова!...
И что же? - Он отверг мои мечты,
Моё стремленье к самоотреченью
Во имя одного его... Посты
Он выставил у Города Забвенья!...
Там и живёт, в довольствии, один,
Прекрасно зная чувства и желанья
Мои... Какое оправданье
Для девичьи-безвременных седин
Сказать он перед Господом посмеет?
Уже ль не содрогнётся он внутри,
Когда второй Потоп нас вновь рассеет
Перед Судом Божественной Зари?!..."
Тогда я ничего ей не ответил,
Увидя слёзы-искорки в глазах:
На филосовски-опытных весах
Я взвешивал признания все эти...
Да и она ответа не ждала,
Вернувшись к торопливому занятью:
Не даром же Тревогою была!
Ей так не шли к поношенному платью -
Исполненные свежести глаза,
Казалось бы - не знавшие дороги,
Всего того, что было у Тревоги,
Всего того, чем полнится слеза...
На этот раз я к ней не подошёл
И не пытался гнать её обратно -
Туда, где мир, доселе непонятный,
До Адского Покоя снизошёл...
Вокруг ворочались - и нехотя, и сонно -
Калеки, нищие, бродяги... словом, ТЕ,
К кому судьба лишь ночью благосклонна,
Кого Тревога не находит в темноте.
Их утренняя песня - это стон,
Ругательства колючая молитва,
За Сердце святотатственная битва,
Из печени извергнутая вон...
"Я, впрочем, к их присутствию привычен,
Их грязь намного чище пустоты
Сюда входящих только из приличий
И приносящих мёртвые цветы
Своих духами пахнущих улыбок -
К подножию и даже к Алтарю...
Хотя, свою работу я дарю
Всё больше им, СОРЯЩИМ БЕЗ ОШИБОК!..."
Не замечая, вслух я произнёс
Столь далеко не утреннюю фразу -
А в Городе Забвения и Грёз
Как будто фонари включились сразу,
И нереально-синие дома
Как будто окнами слегка перемигнулись:
В извилинах анабиозных улиц
Как будто появилась кутерьма -
И Беспокойная Девица подбежала,
Выпрашивая медный пятачок...
Я ей подал, дивясь, как моложаво
Зардел на ней румянец впалых щёк.
А что ещё мне делать оставалось?
"Просящему не дОлжно отказать!"-
Я знал, что мне и следовало знать -
И ведал человеческую слабость.
Здесь не было измены ремеслу,
Как не было надменного презренья -
Но что-то мне напомнило Весну
В игривости Тревожного красненья...
В её огнеподобных волосах
Как будто скрылись мощные магниты -
И не было такого Алфавита,
Который не рассыпался бы в прах,
Соприкасаясь с образом пришедшей
И умершей - для Города - Весны...
Я думал - Летаргические Сны
Расчерчивают разум неокрепший -
НО КТО ТОГДА, В ОБЛИЧЬИ ГОРОДСКОМ,
ПЕРЕМЕНЯЛ, СО СКОРОСТЬЮ ДВИЖЕНЬЯ,
ВОСХОДЫ ЦВЕТА КРОВИ С МОЛОКОМ
НА ФИОЛЕТ ЗАКАТОРАЗРУШЕНЬЯ ?
О, КТО ПОСМЕЛ НАМЕРЕННО СТЕРЕТЬ
КОСМЕТИКУ ВУАЛИ ПОСТОЯНСТВА -
И ОБНАЖИТЬ В ПУЛЬСИРУЮЩЕМ ТАНЦЕ
ИСТОЧЕННУЮ МОЛНИЯМИ КЛЕТЬ ?
КТО РВАЛ ПОКРОВЫ С ПТИЧЬЕГО СКЕЛЕТА,
ИСТЛЕВШЕГО ЗА СОННЫМИ ДВЕРЬМИ,
ВЕДУЩИМИ В УДУШЕННОЕ ЛЕТО -
И К АИСТУ, УБИТОМУ ДЕТЬМИ ?
КТО ОБЕСПЕЧИЛ ПОЛНОЕ ФИАСКО
МАРИОНЕТКЕ, ДЁРГАЮЩЕЙ НИТЬ -
И АНГЕЛУ, ПРОСЯЩЕМУ КУРИТЬ
У ПЕРСОНАЖА СРЕДИЗЕМНОЙ СКАЗКИ ?
КТО РАСТОПТАЛ РЕЛИКТОВЫЙ СЦЕНАРИЙ,
ПОЛОЖЕННЫЙ НА МУЗЫКУ ГРОЗЫ,
А В СТАНЕ ВАРИАЦИЙ БИРЮЗЫ
ОБОСНОВАЛ БЕЗУМНЫЙ БЕСТИАРИЙ ?
КАКОЙ СВЕРХЦИКЛОПИЧЕСКИЙ ВАМПИР
ТРАПЕЗНИЧАЛ ПО ПОВОДУ ПРИЧАСТИЙ
МАГИЧЕСКОЙ ТАИНСТВЕННОСТЬЮ СЧАСТЬЯ -
И НЕ ПЕРЕВАРИЛ ЛУКУЛЛОВ ПИР ?
КТО РАСТВОРИЛ ОБРЫВКИ ИНДУЛЬГЕНЦИЙ,
С ПРИЗЫВОМ ПРЯТАТЬ СПИЧКИ ОТ ОГНЯ,
В АЛХИМИИ ЗАПРЕТНЕЙШИХ ЭССЕНЦИЙ
НАД РЁВОМ ОБМОРОЖЕННОГО ДНЯ ?
КТО РВАЛ ЕМУ ЧЕСНОЧНОЕ МОНИСТО
АГОНИЕЙ ГРАНАТОВЫХ ЗУБОВ,
А ПОСОХИ ОСИНОВЫХ РАБОВ
ОБЁРТЫВАЛ БАГРЯНЦЕМ И БАТИСТОМ ?
КТО РАСТЕРЗАЛ НЕЖНЕЙШИЕ ЛУЧИ
ПРИКЛАДОМ АБСОЛЮТНОГО СОСЕДА -
И СЖЁГ В ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ПЕЧИ
ЛЯГУШЬЮ КОЖУ СОБСТВЕННОЙ ПОБЕДЫ ?
КТО, НАКОНЕЦ, ГЛУМИЛСЯ НАД ВЕСНОЙ
С НЕВЕДОМЫМ КОЧЕВНИКУ АЗАРТОМ,
И, ПОГРЕБАЯ ЖЕРТВУ ПОД ПЛИТОЙ,
ПЕНЬКОВЫМ ПОВЯЗАЛ ЕЁ КАНАТОМ -
И ЗАТОЧИЛ СЕБЯ В НЕМЫСЛИМУЮ ПРОРУБЬ,
В БЕЗДОННЫЙ СИМВОЛ ХРАМА-НА-ПЕСКЕ,
А ПЕШЕХОДА ЦВЕТОКОРИДОРОВ
ЗАБРОСИЛ В ЛЕТАРГИЧЕСКОЙ ТОСКЕ ?...
Нет, не было среди колёсных истин
Ответа на закрученный мираж,
Ответа, не звучащего как Блажь -
Или как плата мусору и листьям...
Тревога излучала Теплоту,
Романтику подсолнечной дороги -
И гибельно-любимую Мечту
О том огневолосом винном Боге,
Влекущем в недоступный слову РАЙ
Горячий мир последнего напитка,
После которого спокойствие - как Пытка,
После которого Душа - хоть пропадай!...
И я пошёл с красавицей от Храма -
На поиски сестры её, Весны,
Подавшейся в бездонные поляны -
Из Града, заколоченного в сны...
Ещё была пьянее талой влаги
За Городом Забвения роса,
Ещё напоминали паруса
Далёких окон тюлевые флаги...
В лучистом теле Вечно Молодой,
Предчувствуя, что жить ему не долго,
Ещё прощался с небом и с водой
Последний сон зелёного восторга...
Не замечая Звёздного Отца,
Печаль с Апрельским Ветром обнималась...
Всё таяло, текло и изменялось:
ВЕСНА ЛОБЗАЛА РУКИ И СЕРДЦА.