Как водой огонь укоротится,
И охрипнут петь трубы медные,
На папирусах моего лица
Письмена читай заповедные.
Набросала жизнь на лицо чернил,
А чернила те, что кисель, густы -
Весь, как был, мой век, на лице застыл,
Ни водою смыть, ни мольбой свести.
Проведи рукой по изгибам губ,
Обожжёт ладонь холод-изморозь:
Всё, что силою загоняла вглубь,
Обожгло нутро, да и выдохлось.
Там, где песня ввысь через край лилась,
Камнем падали в пропасть соколы,
Берега моих обмелевших глаз
Заросли быльём да осокою.
Отторгается, как с дитём послед,
Всё, что отжито, всё, что роздано,
Но не снять лица, как не скинуть лет,
А лицо моё бито розгами.
Как не снять лица - не сменить судьбы:
Всё, что станется, знает полностью
Только родинка в уголке губы,
Но рассказывать не торопится.