(Синдзю II)
Вино и хлеб, и нож, и мы с тобой
опять коснулись незапретной темы –
вот день бежит в теньке по мостовой,
вот полдень, не оставив даже тени,
белей, чем в гипсе женская нога,
чем в стеклорезе спрятавшийся брюлик,
заглядывает в окна наугад
и крышки поднимает на кастрюлях.
Подбитым ухом после кутежа
звенит машинка, выпятив каретку:
на самом деле некуда бежать
ни дню, ни молоку, ни человеку.
Закутайся хоть в бостон, хоть в кашмир –
как парафин в рождественских огарках,
на детских кухнях остывает мир
в потеющих с мороза скороварках,
пока судьба залётным снегирём
клюёт зерно на проржавевшей мине.
– Мы правда после жизни не умрём?
– Нас никогда и не было в помине.