Разворачивая бумажки, пишу,
ни на что не надеясь.
Раненному - жгут,
я, индеец.
Пусть выживет рыжебородый,
заряженный убивать,
на прицел в огороде
поймав отца моего и мать.
Это - наша земля,
наши трава, листья - всё.
И так, веселя и зля,
под ложечкой вдруг сосёт.
И потом они, золото мыв,
сбивались в стаи.
Разве в том виноваты мы,
что нас убивали?