Зеркало

Хеллена Эльо
1

Был ненастный осенний день. Сырой туман густо заволок окрестности, мутно-белым саваном укутав унылые дома, деревья и камни. Холодный северный ветер, срываясь будто с самих небес, помутневших и утративших свою безмятежность, злобно бросал горстями дождь в окна.
Меня звали Элиза. И сегодня, одиннадцатого ноября, я умерла, так и не успев отметить свой двадцать девятый день рождения. Этот, немного неожиданный, поворот судьбы меня не расстроил (хотя, пожалуй, вернее было бы сказать: не расстроил бы, если бы я знала о нём наперёд при жизни), и не столько по причине того, что я была одинока и мне некого было терять, ровно как и кому-то – меня, сколько из-за моего давно возникшего интереса к потустороннему миру. Кроме прочего, я часто размышляла о смерти, о том, что же происходит с душой после отмирания физической оболочки человека. Мне всегда хотелось умереть естественной смертью, в здравом рассудке, чтобы иметь возможность ясно ощутить, прочувствовать все мельчайшие подробности данного события. Всё-таки, один раз в жизни такое случается.
Но, к сожалению, далеко не всё и не всегда происходит так, как нам того хотелось бы. Вот и мои надежды не оправдались: видимо, не суждено мне было приоткрыть завесу, за которой Смерть прячет свои тайны: я, по неведомой мне причине, просто не проснулась утром, так и не узнав, в какой же миг я перешагнула за грань сновидений.
Существует поверие, согласно которому необходимо завешивать зеркала в доме, где умер человек – дабы душа его не «застряла» в мире живых. В создавшейся суете сердобольные соседи, что взяли на себя труд организовать мои похороны, позабыли завесить одно из зеркал. К слову сказать, это было моё любимое зеркало: старинное большое, почти во весь рост, овальной формы, заключённое в изящную посеребрённую кованую раму. Удивительно, что пропустили именно его – пожалуй, самый броский предмет в моей квартире (а может быть, в этом присутствовала некая злая шутка провидения?). До сих пор мне не приходил в голову вопрос: каким образом я стала его владелицей? Я нахожу сей факт весьма странным, потому что теперь, задумавшись об этом, не могу вспомнить, откуда же зеркало появилось в моей квартире. Возможно, оно досталось мне от предыдущих жильцов? Могу с уверенностью сказать лишь то, что сама я его не приобретала… Как бы там ни было, но это зеркало меня и «затянуло».

Я очутилась в…пустоте. Во всяком случае, таково было первое впечатление от того места, в которое я попала. Абсолютная темнота. Абсолютная тишина. И лишь монотонная, едва уловимая, вибрация пространства – словно всё здесь было пронизано током.
Не думала, что призраку могут быть присущи те же ощущения, что и существу из плоти и крови – но я, всё же, почувствовала ужас и оцепенение. Не знаю, как долго я пробыла в таком состоянии, да и существует ли здесь вообще понятие времени, но, не уловив какой-либо опасности со стороны, я решилась исследовать – вероятно – целый мир, в котором теперь находилась; к тому же, я не теряла надежды, что смогу найти выход отсюда.
Я начала продвигаться вперёд, ощущая лишь однородное желеобразное податливое пространство вокруг себя, затем вернулась, переместившись в противоположную сторону приблизительно на такое же расстояние – никаких изменений; «разведка» в других направлениях тоже оказалась безрезультатной – сплошная тьма. И я запаниковала (что при жизни не было мне присуще): стала метаться из стороны в сторону, всюду натыкаясь на ничто; мне теперь казалось, что я, задыхаясь, мчусь по замкнутому кругу, который никогда не прервётся. Тогда у меня промелькнула мысль: «Возможно, это и есть Ад? Ад, в который я  никогда не верила, во всяком случае, в той концепции, в которой его представляют многие религиозные организации…». Будь я в человеческом теле, я бы сказала, что испытала внезапный приступ удушья и лишилась чувств – что же на самом деле происходило с моей душой, и какими терминами это нужно называть, я не имею представления. Однако, в этот момент я перестала себя осознавать.

2

Некий господин лет тридцати с небольшим, незаурядного внешнего вида, одетый во всё чёрное, по имени Грегор Тодески, безуспешно пытался хотя бы частично прикрыться зонтом от сильного ливня, не прекращающегося уже неделю. Этот господин уносил с недавно завершившегося аукциона огромный пакет из плотной лощёной бумаги, в который было завёрнуто старинное зеркало.
Грегор любил подобные, редкие и оригинальные, вещи и при случае старался пополнить ими свою коллекцию; но это зеркало вызвало в нём особый интерес. Стоило только молодому человеку перешагнуть порог аукционного зала – и в то же мгновение его взгляд был словно примагничен сим предметом, по телу прокатилась волна странной, непонятной дрожи, в ушах зашумело. В силу своего увлечения мистикой и эзотерическими науками, Грегор, долго не задумываясь, отнёс это ощущение к воздействию неких исходящих от зеркала энергетических потоков, что привело его к решению купить это загадочное зеркало, во что бы то ни стало. По странному стечению обстоятельств, других желающих стать владельцем красивой раритетной вещи не обнаружилось, и Грегор приобрёл заветный лот под интригующим номером «тринадцать» по весьма невысокой цене.

Похоже, к моей душе постепенно возвращалось самоосознание.
Вокруг меня ничего не переменилось, за исключением того, что абсолютная чернота превратилась в абсолютную белизну (я никогда раньше не предполагала, что свет может быть настолько ярким); вибрация же не исчезла и не сменила свою частоту. Странно, но я внезапно поняла, что ощущаю боль в той области, в которой (при жизни) у меня были ладони… и, что показалось мне ещё более странным – я увидела свои собственные ладони, испачканные в тёмно-алую кровь.
Этот факт поверг меня в полнейшее смятение. Разумеется, до смерти я не знала, каково это – быть призраком, но я отчётливо помнила, что, блуждая по комнате мимо своего остывшего бездыханного тела, я не могла видеть ни самое себя, ни свое отражение в зеркалах; кроме того, я уже не ощущала каждую часть себя в отдельности – я стала цельной и бесформенной субстанцией.
Нечто необъяснимое, непостижимое происходило в этом параллельном мире – в зазеркальной реальности (разумеется, если эта бесконечная пустота являлась реальностью). Выходит, здесь я снова обрела свою телесную оболочку, во всяком случае, кто-то (или что-то) создавал такую иллюзию.
Но откуда же взялась кровь на руках? Приглядевшись в слепящем свете, я увидела, что мои ладони и пальцы покрыты многочисленными, всё ещё кровоточащими, порезами. И тут мой взгляд упал на хаотично разбросанные вокруг (точнее – зависшие в окружающем меня пространстве) зеркальные осколки, забрызганные засохшими кровавыми каплями. Я вдруг поняла, что это – последствия случившегося со мной приступа: видимо, в паническом порыве пытаясь вырваться из своей незримой тюрьмы, я так сильно колотила руками по стеклянным стенам, что разбила одну или несколько из них. Но ведь тогда я не обнаружила поблизости ни стен, ни преград, ни каких-либо предметов – совершенно ничего материального…

3

Вечерние сумерки сгустились почти до темноты, и на улицах уже горели уютным желтоватым светом фонари. Грегор, к большой своей радости, наконец, добрался домой. Несмотря на наличие зонта и длинный кожаный плащ, он насквозь промок и изрядно замёрз – колючий ноябрьский ветер пробирал до костей и, казалось, намеревался сквозняком вытянуть душу из тела.
Переодевшись и согревшись бокалом подогретого «Каберне», молодой человек направился в гостиную, где по приходу оставил пакет с зеркалом. Войдя в комнату, по обыкновению, быстрыми шагами, Грегор вдруг остановился, удивленно приподняв брови: и бумажный пакет, и аккуратно свёрнутая бечёвка, которой он был перевязан, лежали на полу подле зеркала. «Странно, - подумал Грегор, - не припоминаю, чтобы я его распаковывал». Поскольку Тодески жил один, то относить данное происшествие к шалости домочадцев не пришлось. Простояв ещё какое-то время в лёгком недоумении, Грегор пришёл к мысли, что либо он стал слишком рассеян, либо это зеркало таит в себе гораздо большую загадку, чем он предполагал. В любом случае, столь красивая вещь была заслуженно помещена на самом видном месте – напротив входа в гостиную.
Немногим позже, смахивая пыль, уже успевшую осесть на зеркале, Грегор увидел на его гладкой поверхности несколько небольших красновато-ржавых разводов, которые он, при всей своей педантичности, не заметил, осматривая зеркало на аукционе. Нахмурившись, молодой человек попытался оттереть полосы влажным платком, но попытка оказалась тщетной; тогда Грегор провёл пальцем по одной из полосок и обнаружил, что она находится внутри стекла. «Хмм… должно быть, напыление повреждено, - подумал он – ну да ладно, уже поздно, пожалуй, завтра займусь детальным осмотром зеркала». В последний раз окинув взглядом старинную вещицу, которая обретала всё большую таинственность, Грегор выключил свет в гостиной и отправился в спальню.

4

Я в очередной раз «пришла в себя». Не знаю, с чем это связано, но моё сознание пропадало и возвращалось ко мне с определённой периодичностью. И каждый раз, когда я вновь обретала способность видеть и чувствовать, я находила, что в окружающей обстановке что-то изменилось. Теперь передо мной оказался бесконечный коридор из стеклянных арок. Помню, подобный эффект получался, когда я, ещё будучи ребёнком, ставила одно зеркало напротив другого, представляя себя сказочной принцессой, попавшей в Зеркальное Королевство… Но ведь тогда это была лишь оптическая иллюзия – сейчас же всё было слишком реально, чтобы называться иллюзией. С другой стороны, меня настораживало моё самоощущение: да, я чувствовала своё тело и свободно владела всеми его частями, я чувствовала боль, осязала и ощущала все предметы, что появлялись рядом со мной – но, в то же время, я не испытывала потребностей, присущих человеческому организму: ни голода, ни жажды, ни усталости… В общем, несмотря на то, что мир вокруг меня «обрастал» всё новыми событиями, которые, казалось, могли мне помочь понять, где я и что со мной происходит – я всё больше запутывалась в собственных мыслях и увязала в загадочном, непредсказуемом, пугающем зазеркалье.
Я решила прогуляться по стеклянному тоннелю, раз уж мне была предоставлена такая возможность; тем более, оставаться на одном месте я не могла: стоило мне замереть на несколько минут – и неконтролируемый ужас тут же начинал подбираться ко мне своими липкими щупальцами, мне становилось настолько не по себе, что я боялась вновь утратить сознание. К своему удивлению, далеко уйти я не смогла: под каждой аркой будто бы сгущалось, уплотнялось энергетическое поле, и войти в каждую последующую становилось всё труднее. Кроме самих арок, вокруг не было ничего: каждый пролет представлял собой всё то же пустое пространство – абсолютный, неиссякаемый свет, без конца и без начала. Под пятнадцатой по счёту аркой я остановилась, наткнувшись на упругое препятствие. Продвигаться дальше не представлялось возможным, хотя коридор простирался далеко вперёд, за пределы возможностей моего зрения. Я, было, застыла в нерешительности, но затем, всё же, рискнула коснуться незримой стены. Мои пальцы, а затем и кисть правой руки исчезли в вязкой и холодной субстанции. Испугавшись, я стала тянуть руку обратно – и вдруг меня будто пронзило молнией, перед моим взором возникло нечто вроде видения: незнакомая тёмная комната, заставленная какими-то предметами. Это было лишь мгновение, и я толком не смогла ничего разглядеть в потёмках, но одна вещь всё-таки запечатлелась в моей памяти, её я не могла не заметить -  злосчастное старинное зеркало!.. И снова моё сознание провалилось в чёрную бездну небытия.
Происходящее со мной всё больше походило на сумасшествие; я чувствовала, что мой рассудок вскоре будет не в состоянии выдерживать этот кошмар: постоянное напряжение, ожидание неизвестного, бесконечную смену безумных, бессмысленных картинок вокруг… Я сорвусь…А что тогда? Что ещё может произойти с мертвецом, с душой, заключённой в иное – мнимое – тело?! Мне была необходима (как воздух – живому) помощь, хоть чья-нибудь… Но я почти не надеялась найти её и чувствовала себя обречённой, понимая всю нелепость своего положения: кто мог помочь призраку, затерявшемуся в другой реальности, в параллельном мире? Да если бы и нашлось такое существо – как подать ему знак, каким образом попросить о помощи? Спасение казалось мне невероятным, невозможным…

5

В гостиной Грегора Тодески было почти темно. Лишь пара свечей в массивном резном подсвечнике освещала просторную комнату, которая была заполнена всевозможными старинными предметами: изящной мебелью времён средневековья и декаданса, редкими и малоизвестными картинами и гравюрами, серебряными сосудами и столовыми приборами, которые когда-то служили князьям и вельможам, редкими по красоте ювелирными украшениями, и ещё бог знает чем. Причудливые тени, отбрасываемые всеми этими вещами, покоились на стенах, обитых алым шёлком, и, казалось, мерцали в дрожащем свечном свете. Всё это создавало в комнате таинственную, мистическую атмосферу.
Молодой человек спал на роскошном диване с бордовой атласной обшивкой; длинная прядь чёрных волос упала на его белый лоб, и от этого контраста лицо казалось ещё бледнее обычного. За этот день Грегор перелистал около трёх десятков книг по мистике, оккультизму, демонологии из своей коллекции, несколько часов провёл в городской библиотеке, в надежде раскрыть тайну недавно приобретённого им зеркала. Но весь этот труд оказался напрасным: ни в одном из источников Грегор не нашёл ничего конкретного, что могло бы объяснить явления, происходившие в его квартире со дня покупки зеркала; лишь из нескольких книг он выписал кое-что себе в блокнот.
Оставшуюся часть дня Грегор провёл в гостиной. Аккуратно вынув зеркало из рамы, он тщательно осмотрел стекло со всех сторон, но никаких внешних повреждений не выявил, только с удивлением отметил, что обнаруженных накануне красных полосок стало больше, и очень уж они походили на засохшую кровь. Чуть позже, анализируя свои записи, Тодески мысленно нарисовал себе весьма расплывчатую картину происходящего: похоже было на то, что в зеркале обитал какой-то дух; призрак ли, демон ли – этого Грегор не знал. Пока что вреда ему не причинили, дух проявлял себя пассивно: то из зеркала время от времени доносились неясные тихие звуки, то Грегор, войдя в очередной раз в гостиную, обнаруживал сам старинный предмет на новом месте; и ещё не давала покоя непонятной природы вибрация, постоянно исходящая от зеркального стекла... Так, размышляя обо всех этих странностях, которым пока ещё не находилось объяснения, Грегор и задремал. Но в какой-то момент он проснулся от ощущения, что вибрация вдруг стала гораздо интенсивнее: казалось, что вся комната вместе с находящимися в ней предметами содрогается – будто накатила ударная волна от взрыва, только в замедленном действии.
Грегор открыл глаза, но его сознание ещё витало на грани между сном и явью. И вдруг боковым зрением он уловил движение в зеркальном отражении. Это было лишь мгновение – но достаточное, чтобы Грегор вышел из состояния сонного оцепенения. Несмотря на то, что молодой человек уже не первый день с нетерпением ожидал каких-нибудь перемен в поведении духа, приблизивших бы его к разгадке «зеркальной» тайны, Тодески всё же ощутил холодок, пробежавший по спине: одно дело – изучать мистическую литературу, но столкнуться с существом из потустороннего мира на практике – совсем другое.
Грегор бесшумно вскочил с дивана и мигом очутился у зеркала. Долгое время, замерев, чуть дыша, молодой человек вглядывался в бесстрастную гладь серого стекла в ожидании, но ни ещё одной «ударной волны», ни каких-либо других неожиданных явлений не последовало. Зеркало молчало и отражало лишь полутёмную гостиную, очертания находящихся в ней предметов и напряжённое лицо Грегора с немигающими широко открытыми глазами.

6

С каждым уходящим ненастным, пасмурным днём зима подбиралась всё ближе, на рассвете оставляя белым инеем на оконных стёклах своё дыхание. Город, и без того обычно хмурый и невзрачный, сейчас особенно угнетал, давил своей скупой однообразной мрачностью, унынием и сыростью.
Грегор Тодески всё никак не мог сдвинуться с мёртвой точки в своей «охоте на привидений»: ничего кардинально нового за последующие полторы недели не произошло, зеркальный дух как будто бы затаился и почти не проявлял себя. А в последние пару дней совсем затих. У Грегора даже возникло подозрение: уж не покинул ли фантомный сосед его насовсем?

Я оставила попытки проникнуть за пятнадцатую арку зеркального коридора, поскольку невидимый барьер, отделяющий её от последующих, не исчезал и даже наоборот, с каждым разом становился всё плотнее, пока не приобрёл твёрдость стеклянной поверхности. Но мне не давала покоя картина, увиденная мною во время первой моей прогулки по коридору, и я всё ещё приходила сюда и подолгу стояла, упершись ладонями в незримую стену, в надежде, что это странное видение повторится. Вскоре я обнаружила, что в какую бы сторону от тоннеля я не уходила, всё равно оказывалась, в итоге, на этом же месте. Не могу сказать, что была удивлена… После всего, что довелось мне увидеть и услышать за время пребывания в зазеркалье, едва ли что-то ещё было способно меня удивить. Я не оговорилась, сказав слово «услышать»: постепенно в мёртвой тишине я начала различать какие-то невнятные звуки, сложно описать, на что это было похоже: будто воедино слившиеся стоны, шёпот, вздохи – нечто жуткое. Но больше всего меня пугало то, что эти звуки не имели определённой направленности: они будто одновременно исходили отовсюду и ниоткуда. Бессмыслица и хаос, царившие здесь, свели бы с ума кого угодно, пожалуй, даже мёртвого. Признаться, время от времени у меня на этот счёт тоже возникали сомнения; я думала: а что, если я не умерла, а просто у меня вдруг обнаружилась шизофрения, и весь этот безумный мир существует лишь в моём воспалённом мозгу?.. Но ведь шизофреник не осознаёт, что происходящее с ним может оказаться плодом его больного воображения. На этот вопрос мне никто не мог ответить, возможно, только время…

7

Грегор окончательно перебазировался в гостиную, в которой теперь вместо образцового порядка царил такой же образцовый беспорядок. Всё свободное пространство в комнате он завалил книгами, журналами и газетами, которые хоть немного затрагивали тематику мистицизма. Тодески несвоевременно взял отпуск на работе, сославшись на то, что ему якобы срочно нужно уехать в другой город, чтобы досмотреть своего единственного дядюшку, находящегося при смерти. Теперь он мог всецело посвятить себя единственному делу, которое на этот момент его интересовало. С лихорадочным азартом он перелистывал книгу за книгой; спутанные волосы, длинными прядями спадающие на плечи, дрожащие от нетерпеливого волнения пальцы, воспалённые веки и тёмные круги под глазами придавали молодому человеку вид средневекового безумного кудесника, корпящего над заклинаниями. Грегор вот уже несколько дней практически не спал и не ел; лишь одна мысль занимала его мозг сутками: во что бы то ни стало раскрыть тайну магического зеркала. И мысль эта всё больше походила на манию, одержимость.
С того самого момента, когда Грегор начал своё «расследование», у него стало часто возникать ощущение, будто нечто контролирует его мысли и заставляет действовать по тщательно продуманному сценарию. Поначалу Тодески старался не обращать внимания на это ощущение, посчитав его следствием физического переутомления и бессонницы, но чем ближе подбирался он к истине, тем сильнее и ощутимее становилось давление на его разум. В последнее время это стало настолько тяготить Грегора, что он не выдерживал и по вечерам уходил из дому на час-другой, чтобы прогуляться и подышать свежим воздухом. Но, тем не менее, оставить это дело незавершённым Грегор не мог: в его характере было всегда доводить начатое до конца, к тому же, он чувствовал, что это самое «нечто» желает, чтобы он раскрыл тайну.
В одном из номеров журнала, называвшегося «По ту сторону», Тодески наткнулся на письмо в редакцию от некоего Д. Баллоу, в котором этот господин описывал историю, произошедшую с его семьёй. «…Два года назад в моем доме неожиданно стали происходить странные вещи: двигались сами по себе предметы, из нежилой комнаты дома время от времени раздавались шорохи, стук, незнакомые голоса. Затем все члены моей семьи стали ощущать чьё-то присутствие рядом, вначале по ночам, а затем уже постоянно. Что-то преследовало их, угрожало и запугивало. Приходил священник по моей просьбе, читал молитвы на изгнание бесов, брызгал святой водой все комнаты. «Бесы» вроде бы затихли, но ночью всё повторилось снова. В конце-концов, мы решили пригласить экстрасенса. Он обошёл весь дом и с помощью своих способностей и хитроумных приборов выявил, что мощные негативные энергетические волны исходят от старинного зеркала, недавно приобретённого моей супругой в местной антикварной лавке…».
Грегору вдруг стало не по себе, и он медленно перевёл взгляд с журнала на стоящее напротив зеркало. Тодески прекрасно знал, что демоны, застрявшие в зеркалах – явление не такое уж редкое, но, даже несмотря на то, что «его» дух вёл себя иначе и не проявлял агрессии, мысль о простом совпадении сразу же отклонил. Грегор был уверен, что в семье Баллоу побывало именно это зеркало (скорее, это даже была не уверенность, а знание – будто кто-то внушил ему эту мысль).
«…Ещё экстрасенс сказал, что, похоже, этим зеркалом пользовались для совершения колдовских ритуалов, и во время одного из них существо из потустороннего мира могло проникнуть в зеркальную материю…». Оставшуюся часть письма Грегор просмотрел бегло, внимательно прочитав лишь концовку, в которой говорилось, что зеркало, по совету экстрасенса, было решено отправить в городской утилизатор, но накануне дом Баллоу ограбили, и вместе с некоторыми ценностями пропало и зеркало. Преступников вскоре нашли, и всё украденное имущество было возвращено владельцам. Всё, кроме зеркала. Но грабители до последнего клялись, что не прикасались к нему, поскольку их интересовали лишь вещи, которые было реально быстро и легко сбыть с рук. О дальнейшей судьбе этого таинственного предмета ничего не было известно.
Грегор отложил в сторону журнал и задумался. Он чувствовал, что близок к разгадке терзающей его тайны, но ходит вокруг да около. «Многие факты противоречат друг другу, - размышлял Тодески. - К примеру, очевидно, что в зеркале что-то (или кто-то) есть, и если это демон, то почему он не нападает, не пугает меня, ничего не требует и не пытается выбраться из зеркала? Если же предположить, что это заблудившийся призрак, то почему он не является мне и не пытается просить о помощи?.. Но всё же, я ощущаю злую, тяжёлую энергетику, исходящую от зеркала…». Кусочки этой головоломки никак не складывались воедино. Странное дело: зеркало будто бы одновременно заставляло его искать истину и уводило мысли с верного пути…
Грегор вдруг вспомнил о человеке, с которым он познакомился не так давно на одном из  аукционов: немного странный тип, пожилой немец по имени Михаэль, которого в шутку называли «алхимиком». Прозвище это он получил в честь того, что владел подпольным магазинчиком, в котором можно было приобрести атрибутику оккультного характера: всевозможные амулеты, магические шары и Таро, благовония, травы и порошки различного назначения, специальную литературу и прочие недоступные в обывательской среде вещи. Магазин этот был известен лишь немногочисленным, но постоянным, клиентам, поскольку Михаэль оборудовал его прямо у себя в доме, дабы не связываться с налоговой службой; к тому же, добрую часть его товара, при огласке, признали бы незаконной. Также немец имел небольшую, но, по слухам, весьма успешную, практику в сеансах спиритизма. «Пожалуй, нужно завтра навестить этого Михаэля, - подумал Грегор, – возможно, он подскажет мне умную мысль относительно дьявольского зеркала». Грегору не слишком-то хотелось посвящать кого-либо в свои личные дела, но он чувствовал, что морально истощён и сам не в состоянии докопаться до истины.
Внезапно молодой человек ощутил резкий порыв ветра, ударивший ему в лицо. Будучи погружен в свои размышления, он не сразу осознал, что все окна и двери в квартире плотно закрыты и сквозняку взяться было неоткуда. Но вспомнив об этом, он моментально устремил взгляд на зеркало, ощутив спиной уже знакомый холодок. Поверхность зеркала снова «ожила», завибрировал воздух вокруг, и тут Грегор увидел в зеркале женское лицо. Картина была очень размытой, будто стекло обклеили целлофановой плёнкой, но молодой человек, всё же, различил выражение страха и удивления на этом лице; лицо самого Грегора, пожалуй, выражало в этот момент те же эмоции. Тодески вскочил было из-за стола, чтобы подойти к зеркалу, но женский образ тут же исчез, и на ошарашенного Грегора смотрело лишь отражение его самого.
На сегодняшний день это было уже слишком. Грегор, всё ещё слабо соображая, что сейчас произошло, вышел из гостиной в коридор, надел пальто и шляпу-цилиндр, машинально выключил свет и, громко захлопнув за собой входную дверь, вдохнул морозный декабрьский воздух.
Мысли в голове понемногу стали проясняться. Грегор медленно побрёл по улице вдоль освещённых витрин магазинов, ярких, кричащих вывесок, которые обыкновенно его раздражали и коробили своей безвкусицей и пошлостью, однако, сейчас он радовался возможности отвлечь хоть чем-то своё внимание от происходящего в его квартире. Молодой человек старался не думать обо всей этой чертовщине, о зеркале и о женском образе в нём. Грегор подставлял лицо мелким колючим снежинкам, сыпавшим с неба, вслушивался в разговоры прохожих, в звон посуды и смех, доносившиеся из ночных кафе, в шум моторов проезжающих мимо автомобилей, и ему начинало казаться, что последние несколько недель жизни были лишь кошмарным сном, наваждением. Споткнувшись вдруг о лежащий посреди дороги булыжник, Грегор поднял взгляд от асфальта, запорошенного искрящимся снегом, и с досадой обнаружил, что стоит перед подъездом своего дома. «Вроде бы, я в противоположную сторону уходил, - пробормотал он. – Хмм…да и свет гасил в квартире. Снова это чёртово зеркало!» - Тодески со злостью пнул ни в чём не повинный камень и поплёлся в подъезд, поймав себя на мысли, что предпочёл бы застать у себя в квартире неосмотрительных воров, а не вновь переменившее местоположение зеркало.

8

Сегодня (произнося это слово, я даже приблизительно не знаю число и месяц – совершенно потерялась во времени) произошло, наконец, то, чего я так долго ожидала: моё «видение» вернулось. Когда я коснулась барьера у пятнадцатой арки, он вновь поддался под моими ладонями, и перед моим взором предстала та же комната, что и в прошлый раз. Но видение не исчезло сразу же, как тогда, и я попыталась лучше рассмотреть комнату, надеясь найти какую-нибудь подсказку в ней и вообще понять, является ли она очередной «выдумкой» зеркала или же реальна. Как ни странно, я увидела совсем близко от себя мужчину, сидящего за письменным столом. Он вдруг посмотрел в мою сторону и резко поднялся на ноги. Мне показалось, что он меня тоже заметил, так как его лицо выражало крайнее удивление и испуг. Кажется, он хотел подойти ближе, но я тоже испугалась и бросилась прочь от барьера, от арки и от самого тоннеля.
По-видимому, какое-то время я вновь была в бессознательном состоянии, потому что не помнила, что происходило дальше. Придя в себя, я с удивлением обнаружила, что зеркального коридора, который я уже привыкла постоянно видеть повсюду, поблизости нет… Значит, я, всё же, смогла убежать от него каким-то образом? Правда, эта мысль меня не особо обрадовала: хотя мне и надоело это арочное однообразие, но, во всяком случае, я уже знала, что там опасности нет. Теперь же, когда обстановка вновь изменилась, можно было ожидать чего угодно.
Какое-то время вокруг звенела тишина, но вскоре до моего слуха стали доноситься, постепенно усиливаясь, такие жуткие звуки, что мне невольно вспомнился Данте со своими «семью кругами ада». Но теперь эти звуки исходили явно из одного направления. Переборов ужас, охвативший всю мою сущность, я нерешительно двинулась в сторону того, что издавало эти звуки.
Ещё один тоннель! Правда, другого характера. Об архитектурных изощрениях здесь не было и речи: просто зависшая в пространстве чёрная дыра – бесформенная и непроглядная. Странно, но по мере моего приближения к этой дыре, исходящие из неё звуки будто удалялись и становились глуше, хотя я была уверена, что именно этот тоннель – их источник. Боже, как же жутко было находиться здесь! Я не выдержала и, закрыв ладонями уши и зажмурившись, бросилась бежать обратно, как можно дальше от этих адовых врат. Когда я почувствовала, что силы мои на исходе, и я больше не в состоянии сделать ни шагу – я остановилась и открыла глаза. Тоннель всё еще находился на расстоянии вытянутой руки от меня…О, та же история, что и со стеклянным коридором! Бесполезно пытаться убежать – теперь я поняла это. Оставалось либо идти в чёрный тоннель навстречу неизвестности, либо ждать, пока эта неизвестность сама меня настигнет. И я решилась – ожидание для меня стало совсем невыносимым; к тому же, мне подумалось: может быть, внутри этого тоннеля я, наконец, найду ответы на все терзающие меня догадки и предположения.
Поначалу меня окружила всепоглощающая темнота, и я замерла на месте, страшась того, что кроется в ней. Но по истечению какого-то времени я стала замечать вокруг себя, на неопределённом расстоянии, неясные отблески света: будто бы сотни маленьких огоньков то вспыхивали, то гасли вновь, медленно двигаясь по спиральной траектории. Постепенно свет становился все ярче, количество «огоньков» беспрестанно множилось, но я всё никак не могла понять, что представляет собой то пространство, в котором я находилась. Когда же взору моему предстала полная картина тоннельного «нутра», я оцепенела, испытывая парализующую смесь ужаса и восхищения. Я оказалась в самом центре гигантской сверкающей зеркальной сферы.

9

Грегор в задумчивости стоял перед зеркалом, пристально вглядываясь в безмятежную серебристую гладь, и его не оставляла мысль, что зеркало сейчас насмехается над ним. Молодой человек беглым взглядом скользнул по своему отражению и ужаснулся ему – он сам стал похож на призрак: лицо осунулось и приобрело серо-жёлтый оттенок мертвенности, скулы заострились, глаза  помутнели, словно на них легла пелена безумия. «Это же полный бред, абсурд! Какой-то кусок стекла властвует над человеческим разумом, пытается контролировать мысли, заставить делать то, что ему угодно!.. Бред... Сумасшествие… Во что я превратился за то время, что оно находится рядом?.. Что ты со мной сделало?! Чего ты от меня хочешь – мою душу?!!» - Грегор в приступе бешенства и отчаяния изо всех сил ударил крепко сжатым кулаком по зеркальному стеклу. Резкая боль в запястье словно отрезвила его. Грегор ещё раз взглянул на своё отражение и с тяжёлым вздохом опустился на пол рядом с предметом, ещё недавно столь им желанным, обхватив голову руками в мучительном бессилии.
Два дня спустя Тодески всё же нанёс визит «алхимику» Михаэлю, но после разговора с ним окончательно запутался в своих намерениях относительно дальнейшего изучения зеркала.
Михаэль, обычно улыбающийся и радушный, услыхав краткий рассказ своего гостя о странном старинном зеркале, приобретённом им на аукционе, вдруг переменился в лице, и Грегор уловил промелькнувшую во взгляде немца тень такого невыразимого страха, что у него самого непроизвольно перехватило дыхание. Немного оправившись от шока, Михаэль пробормотал, вытирая выступивший на лбу холодный пот:
- Уничтожьте его, слышите? Уничтожьте! В этом зеркале прячется большое зло…
Затем «алхимик» сдавленным голосом поведал Грегору следующую историю:
- Несколько веков назад владельцем зеркала был парижский колдун; он использовал этот предмет для проведения магических ритуалов и связи с потусторонними мирами. Когда колдун умер, душа его переселилась в зеркало, но тёмные деяния его не прекратились. Зеркало словно стало жить своей собственной жизнью: из дома мага оно загадочным образом исчезло, а через несколько дней его купил в Лондоне, в лавке редких вещей, какой-то лорд. Вскоре лорд умер от неизвестной болезни, а зеркало снова пропало. Так, с некоторыми промежутками во времени, оно побывало в разных уголках мира, сея смерть…
- Откуда вы всё это знаете? – Грегор, недоверчиво нахмурившись, прервал рассказ немца.
Михаэль замялся было, но прочитав на лице молодого человека скептическое выражение и готовность не поверить его словам, ответил:
- Вы, должно быть, слыхали, что я в некотором роде…в общем, практикую спиритические сеансы?...
Грегор молча кивнул, не отрывая взгляда от изящных, очень необычных, песочных часов, стоявших неподалёку на приземистом резном столике. Необычность их заключалась в том, что вместо песка из верхней чаши в нижнюю рубиновыми каплями медленно перетекала…кровь…
- Господин Тодески, вы меня слушаете?
Молодой человек молча перевёл изумлённый взгляд с часов на немца, не в силах произнести ни слова, его била мелкая дрожь, внутри всё похолодело.
 - Грегор, с вами всё в порядке? Вас, кажется, лихорадит…
Грегор ощущал себя так, словно его внезапно пробудили от глубокого кошмарного сна.
- Да…  Да, я в порядке… Просто эти часы…
Михаэль машинально взглянул в сторону часов и улыбнулся:
 - О, красивая вещь, не правда ли? Это подарок одного из моих постоянных клиентов, прямиком из Венеции; им уже не одно столетие.
Грегор вновь нерешительно взглянул на часы. Разумеется, никакой крови внутри их не было – лишь мягкого золотистого оттенка песок, мелкими искрящимися кристалликами отмеряющий время, впрочем, как и положено песочным часам.
Тодески сделал над собой усилие и попросил немца продолжить рассказ, хотя в этот момент ему хотелось лишь одного: уйти, убежать, укрыться от всего и всех и вычеркнуть из своей жизни и памяти события последних полутора месяцев.
Оказалось, что Михаэль тоже побывал в роли хозяина (или, скорее, жертвы) проклятого зеркала. Ему удалось во время сеанса установить контакт с сущностью, обитавшей в зазеркалье – несчастной душой одного из прежних владельцев зеркала. Эта сущность и поведала «алхимику» о том, что зеркало порабощает души тех, кому достаётся в собственность. А чёрный маг, создавший в зазеркалье целый мир безумия и кошмаров, продолжает своё существование, питаясь страхами своих пленников.
- После сеанса, изрядно напуганный, я решил в тот же день избавиться от зеркала. Разбить его я не смог: от удара металлическим ломом на стекле не осталось даже царапины. И пока я обдумывал, каким же способом уничтожить эту поистине дьявольскую штуковину, зеркало словно испарилось. Конечно, я вздохнул с облегчением, хотя и понимал, что вскоре оно найдёт себе очередную жертву. Однако, я продолжал интересоваться дальнейшей судьбой магического зеркала…и, нужно сказать, гораздо сильнее, чем мог бы от себя ожидать. Знаете, господин Тодески, у меня даже возникало чувство, будто что-то заставляло меня постоянно искать информацию о его дальнейших перемещениях по миру… Подозреваю, оно всё же успело частично проникнуть в мой мозг и оставить свои грязные отвратительные следы в моей душе…
Михаэль несколько мгновений молчал, глядя в пол – словно не решался что-то сказать, затем поднял полный отчаяния взгляд на Грегора и, пристально посмотрев ему в глаза, тихо произнёс:
- Попробуйте вы, Грегор… Быть может, вам под силу уничтожить эту страшную вещь. Должно же это когда-нибудь закончиться…
Этот разговор совершенно выбил Грегора из колеи. Он понимал, что должен избавиться от зеркала, пока оно не поработило и его; более того, он желал этого всей своей душой – но уже не мог остановиться. Ему не давали покоя мысли об увиденном им в зеркале существе. После долгих раздумий Тодески снова связался с немцем и договорился о встрече, но на этот раз у себя дома. Он решился, с помощью «алхимика», попытаться установить контакт с душой той девушки. Быть может, с её помощью удастся поставить точку в списке злодеяний ненасытного зеркала.
По возвращении домой Грегор вновь почувствовал недомогание: слабость была настолько сильной, что он едва держался на ногах, перед глазами всё плыло; молодой человек не мог сфокусировать взгляд ни на чём из окружающих его предметов – кроме одного. Зеркало словно манило его к себе, притягивало, звало, и Грегор, уже в полубессознательном состоянии, опираясь на стены, шёл на этот зов; он ощущал, как, по мере приближения к зеркалу, усиливается вокруг вибрация воздуха; ему даже показалось на какое-то мгновение, будто зеркало затягивает его в себя. Затем Грегор лишился чувств.

10

Ничего подобного я не могла себе представить даже в самых своих безумных фантазиях – бесконечное во всех направлениях зеркало, отражающее лишь само себя (я же не отражалась ни в одной из его бесчисленных точек). Совершенная пустота, однако же, вокруг я всё ещё слышала, хотя и приглушённо, те ужасающие звуки, которые исходили из тоннеля. Тоннель… вспомнив о нём, я обернулась в ту сторону, из которой пришла, но ни там, ни где-либо ещё по всей окружности сферы не было даже намёка на чёрную дыру. Похоже, это была очередная западня. Удивительно, но эта мысль не вызвала у меня никаких эмоций; видимо, я так устала находиться в постоянном страхе, напряжении, что полнейшая апатия овладела мною.
Я просто ждала. Не знаю сама, чего или кого. Сознание моё было сковано безразличием. Но вдруг я вспомнила о своём видении, от которого я в испуге бежала, прежде, чем попала сюда. Этот мужчина – кто он? Видел ли он меня? Был ли он на самом деле, или зеркало показало мне то, что мне хотелось увидеть? Вопросы в моей голове сменяли друг друга с такой быстротой, что я не успевала до конца их осознавать –будто я читала чужие мысли, а не свои собственные. А вдруг он – единственная моя надежда на спасение, а я не воспользовалась шансом, чтобы попытаться с ним заговорить или как-то ещё обратить на себя внимание?.. О, как глупо было с моей стороны сбежать из арочного коридора!..
Я лихорадочно пыталась придумать способ выбраться из сферы, чтобы попытаться снова вернуться к этому видению. Но как? Как?!! В этом замкнутом пространстве нет ни намёка на дверь, окно или что-нибудь похожее. Безупречная тюрьма! Мне подумалось вдруг, что форма эта идеально подходит для того, чтобы концентрировать страх жертвы (если его материализовать) на ней самой: негативная энергетика, исходящая от пленника во всех направлениях, отражается от гладких стен сферы и стекается по ним, в итоге, в единую точку в центре… Саморазрушение в извращенной форме! Боже, какой же злой гений всё это придумал? И почему именно я стала его жертвой?
Я получила ответ на свой последний вопрос, как ни странно, почти сразу же. Видимо, для создателя этого мира мои мысли были открытой книгой (постепенно я обрела уверенность, что нечто контролирует всю эту зазеркальную дьявольскую машину, изобретающую кошмары; а точнее, материализующую их из подсознания жертвы – подобно тому, как багровый океан в «Солярисе» материализовал человеческие воспоминания, только в моём случае о нейтральности позиций речи не шло – здесь явно правило зло).
Что-то стало меняться вокруг меня, но я не сразу поняла, что именно. Лишь несколько мгновений спустя, я увидела, что зеркальные стены сферы становятся прозрачными. Неописуемый, неземной ужас охватил меня от представшей моему взору картины: десятки, нет – сотни таких же сфер, как та, в которой находилась я, и в каждой – заточённая навеки, обречённая на жуткие страдания душа! Это длилось несколько мгновений, затем стены моей сферы вновь стали зеркальными.

Сколько времени с тех пор продолжается мой кошмар? Мне кажется, не одну вечность: секунды, часы, дни, месяцы – здесь время неизмеримо. Возможно, его просто нет – это ведь человеком придуманное явление, а мой нынешний мир создан волей безумного демона, не иначе.
Я больше не жду спасения, чуда…ничего не жду.
К слову, в одной из сфер, соседствующих с моей, мне показалось знакомое лицо. Чуть позже я вспомнила, что это было лицо мужчины из моего видения.
Теперь надежды нет…

Михаэль, то и дело поскальзываясь на  подмёрзшем асфальте, спешил на встречу с господином Тодески, неся в руке небольшой деревянный сундучок, в котором находились необходимые для спиритического сеанса атрибуты. Из страха снова столкнуться «лицом к лицу» с колдовским зеркалом, немец не сразу согласился с просьбой Грегора, но совесть (конечно, не без доли любопытства), всё же, подтолкнула его дать положительный ответ.
Когда Михаэль вошёл в незапертую квартиру Грегора Тодески, он нашёл молодого человека в гостиной лежащим на диване с бордовой обшивкой; на измождённом бледном лице Грегора застыло выражение физического страдания и удивления. Он был мёртв.
Ни в гостиной, ни в двух других комнатах «алхимик» не обнаружил старинного зеркала в посеребрённой раме.