Он не обожженный войной,
Смерть видел только понаслышке.
За Гитлера стоит стеной,
Его кумир с короткой стрижкой.
А мне, так тяжело понять,
Принять такие повороты.
Ему ведь скоро - двадцать пять,
Но не был в армии в пехоте.
Через метель военных лет,
К победе прадеды спешили.
Двадцатый век лепил портрет,
Из крови, пыли. Всё забыли!?
У внука в памяти изгиб,
Наследственность далА вдруг сбои
Среди ромашек не убит,
И не кричал в ночи от боли.
Не поднимался в шквале пуль,
В разведку не ходил, в атаку…
Не падал замертво, как куль,
И на груди не рвал рубаху.
Играет в игры, врагов в пух,
Такой, как все, пьет в меру пиво.
И рассуждает умно вслух,
Как надо жить неторопливо.
Так больно сердцу за него,
И за бредовую беспечность!
Как доказать, что это зло,
Фашизм несет бесчеловечность.