Бурлит, клокочет, шпарит кипяток
зеленый чай из австралийской банки
и оживляет скрученный листок
что был когда-то в пальцах китаянки,
сорвавших нежный утренний побег,
что первый солнца луч на горном склоне
вобрал в себя и поглотил навек,
но отдаёт теперь его в поклоне
того, кто разливает жёлтый чай
в простые, но изысканные чашки,
и повторяет, как-бы невзначай,
трёхстишие о простенькой ромашке,
о незатейливой и строгой красоте,
о жёлтом яблоке в отбеленном сомбреро,
о внутренней и внешней чистоте
бесценной для врача и парфюмера,
о том, что в мире суетном и злом
уставшую, израненную душу
врачует чай, с друзьями за столом -
сиди и пей, и говори, и слушай...