*
Нормандский запах осени и яблок.
Плоды, неярко солнце отражая,
Висят на ветках, пестрые, как зяблик,
И ожидают сбора урожая.
Выплескивая мнительность наружу,
Прилива темно-серая палитра
Неспешно надвигается на сушу
И пенится кувшином, полным сидра.
*
Прогуливаясь в сумерках полями
Меж звездами и стеблями пшеницы,
Внезапно ощутить себя нолями
Умеют, к сожаленью, единицы.
Шагая по пути к непротивленью,
Выходишь на дорогу к равновесью.
И то, что недоступно заземленью,
Окажется доступным занебесью.
*
Приятно ощутить свою искомость
От темени до чашечки коленной
И противопоставить невесомость
Закону тяготения Вселенной.
Примеривая здешние широты,
Свыкаешься, как с рокотом прибоя,
С сознанием того, что мы сироты,
Несущие созвездья над собою.
*
Пространству тесны временные рамки,
Как сущности бывает тесно в теле.
Бездарно разорившиеся замки
С успехом превращаются в отели.
Насмешливая масок перемена
Не так видна порою предвечерней –
В сегодняшнем обличие бармена
Читается вчерашний виночерпий.
*
Петляющую вязь невзрачных улиц
Рассеивает ресторанов призма.
Не хочешь ли шампанского и устриц?
Хоть в этом привкус есть каннибализма –
Врастая постепенно в наши кожи
И прислонясь к обманчивой подпорке,
Мы чем-то сами с устрицами схожи,
Укрывшимися в собственные створки.
*
Мы спрятаны надежною постелью
От мирозданья как от наважденья.
Мне кажется, по нашему отелю
Разгуливают ночью привиденья.
За тонким тюлем словно шевелится
Проем окна, расцвеченный луною.
И мы лежим, приблизив наши лица
И повернувшись к остальным спиною.
*
Сереет утра матовый хрусталик,
Глядясь бельмом в действительности зыбкой.
Дымится чай. Нетронутый рогалик
Лежит на блюдце, выгнувшись улыбкой.
Летают чайки, доводя крикливо
Скупой пейзаж до вычурных истерик.
Прилив сменился натиском отлива,
Во всем уродстве обнажившим берег.
*
Должно быть мы настолько первозданны,
Что в этом мире не находим места.
О наши ноги трутся чемоданы,
Без лишних слов готовые к отъезду.
Бросают волны сбивчивою кодой
В осенний воздух пригоршни жемчужин.
Мы вновь свободны – странною свободой,
В которой никому никто не нужен.