От варёной и спелой свёклы,
Мои губы чернее вишни,
В запотевших оконных стёклах,
Отпечатают линий мысли.
Я рисую овал и талию,
И целую пунктирной строчкой,
Полотна моего стать холодную,
Заверяя «большущей точкой».
Всё становится снова неважно,
Ускользают сумерки синие.
Я стираю, со стёкол, влажные,
Артефакты красного инея.