+18
Жила-была Пу – юная белая пуговка. Она была-жила в старинной шкатулке, в большой шумной семье. Ах, как она вместе с сёстрами мечтала поскорее выйти замуж. И это случилось!
Но не с Пу. В один прекрасный день забрали всех её сестёр. На их место вкатились разноцветные родственницы повидавшие жизнь. Пу загрустила.
– Ну чё, дурашка, ждёшь прынца? – расхохоталась чёрная, плоская пуговица.
– Заткнись, шлюха! – зашипели на неё облупленные старушки: – Вона – расщерепила свои дырки. Срамотища-то – разделась до ниточки!
– Катись-ка ты подальше от Пу. Она девственна и невинна, – встала на защиту Пу старая потускневшая пуговица со звездой.
Чёрная пуговица расхохоталась:
– Завидно? Да-а-а-а... Меня пришивали всяко-разно: и крестиком и квадратиком, стрелкой и зиг-загом!..
Пу сидела поджав ножку рядом с Чёрной, и ловила каждое её слово:
– Не верь, деточка. Любви нет. Пришив, тебя тут же сунут в петлю. И оттуда увидишь, что ты не единственная.
– А сбежать?! – Пу озорно блеснула глазками.
– Далеко не укатишься, у судьбы длинные руки. Надо быть круглой дурочкой, чтобы верить в любовь.
– А я и есть – круг-ла-я! – рассмеялась Пу, прыгая на одной ножке.
– Всё верно, девочка, – прошамкала деревянная щербатая старуха: – главное то, на что тебя пришьют.
Чёрная грустно вздохнула. Руки… руки… руки судьбы: торопливые, грубоватые. Каждый раз отрываясь, она мечтала, что будет пришита на красивом поле. Но мечты оказались несбыточными. И теперь ей, изрядно потускневшей, доживать свой век в окружении старух. Да, и сама она… Эх, да, что там говорить…
Утром к Пу посватался кружевной бантик. Их тут же соединили белой шёлковой нитью. Вот она – мечта пуговки!
А Чёрную… Черную снова пришили на... нос плюшевому медведю, повидавшему не одну пуговицу на своём носу.