Драматическая поэма
Матери, великие в терпении и доброте,
любви и верности, милые матери,
ВАМ посвящаю свою поэму.
Тебе, мамочка, Екатерина Кузьминична.
Предисловие.
Лето, 1995 год. Главные героини встретились на вокзале в Крыму, узнали друг друга, стали вспоминать события пятидесятилетней давности, когда им пришлось в 1943-1956 годах работать вместе в деревне Загаринка, где родилась и жила Катерина и куда была депортирована, как многие чеченцы, Хава. Имя ХавА произносили ударением на втором слоге.
Действующие лица:
Катерина – 80 лет;
Хава – 77 лет;
Серёжа, правнук Катерины – 18 лет.
Через воспоминания пройдут следующие имена:
Сергей – муж Катерины
Тура – муж Хавы
Шура – дочь Катерины
Шодди – сын Хавы
Тернов – председатель колхоза
Ласеров – бригадир полеводческой бригады;
Чухов – бригадир молочнотоварной фермы;
Джабраил – дед Хавы;
Озниев – учитель, чеченец.
Часть первая
И ЖИЗНЬ ДАЛА ОТСЧЁТ НАЗАД
1. ВОКЗАЛ
Вокзал. Узлы и суета,
Да безнадёжность в бледных лицах.
Вот только дети безмятежны:
Ведь мамы рядом, руки нежны,
А ЧТО-ТО где-то ТАМ творится,
Не здесь. Святая простота.
Играют на полу, узлах,
«Буксуют» щепки – их «машинки»,
В ручонках хлебушек зажат,
Смеются, ссорятся, визжат,
Рисуют на пыли тропинки,
А страх над ними, мимо – страх;
Он спрятался в глазах у взрослых,
В толпе очередей дремучих,
У хищных ртов билетных касс.
В большой тревоге нищий класс,
Запутался в сетях паучьих
Хвостатых цен и мыслей прошлых…
Чуть-чуть в сторонке, у стены,
Стоит одна, ни с кем не споря,
Старуха, тихая, в слезах…
Сама судьба в ее глазах,
Молчит. Что голос в хоре горя
Большой растерзанной страны?
И слёзы так, само собой,
По капле скупо вытекают.
Глаза, за облаком тоски,
На равнодушия пески
Глядят покорно, привыкают
К тоске тупой в толпе слепой.
В толпе – в лесу, а в сердце – ночь…
Оттиснута, отжата прочь.
Там здравый смысл уже не властен.
Кто понаглей да позубастей,
Порасторопнее в локтях,
У касс воюет – хруст в костях.
Кузьминична стоит одна,
Без сил: исчерпаны до дна…
Ни сил, ни слов – года не те…
Где выход в этой суете?..
Из давки вывернулась вдруг
Проворная, как прут, старуха,
Метнулась, зыркнула вокруг
И прядь заправила за ухо,
Поправила платок цветастый,
И показался взгляд глазастый
Знакомым, – чёрный с косиной…
Себе не верила самой
Кузьминична. Стоит Хава,
Только седая голова,
Только морщины-паутины,
Года, ссутулившие спину.
http://www.stihi.ru/2013/05/21/9566