В последние годы Сталина
Врачей на Москве позорили,
Людей убивали в тайности,
Свозили в дома казенные.
Вождь умер в дожди печальные,
Парижу снились пророчества.
Звенели скорбно медалями
Французские асы – летчики.
На Сталинградской улице
Все страсти кипели классово.
Но Бунин – забытый умница
Тоже прилег на кладбище.
И два покойника встретились
На перекрестке вечности.
Один засмеялся весело,
Другой поклонился вежливо.
«Ты, Бунин, гордец и ветреник,
Прославлен судьбой бездомною.
В Москве бы тебя приветили,
Забыли б привычки вздорные.
Зачем ты лишился Родины,
Обрек себя на скитания?»
«Зато я вовек не проданный,-
Ответил писатель Сталину,-
Вернутся страдальцы с каторги,
Костями встанут, скелетами.
Как быть с палачами – катами
И с жизнями недопетами?»
«Но ты в своей нетерпимости,
В своей злопыхательской вздорности
Забыл, что спасли Россию мы,
Теперь умираем в гордости».
« Но души вы покалечили,
Взрастили рабов – доносчиков.
Гордиться особо нечем вам,
Народ иссушили дочерна».
И Сталин кричит запальчиво:
«Народ – богатырь, он выстоит.
А кто за кордоном прячется,
Достоин петли и выстрела.
Пускай поманили Нобелем,
Но это чужие почести.
Народу в добре ли, в злобе ли
Читать тебя не захочется».
Так тяжко услышать Бунину
Упреков боль неустанную.
Еще он поспорит с будущим,
Вернется в страну желанную.
Уходит он, молча, чопорный,
Хранитель дворянской совести,
Упреки неизреченные
Застыли усмешкой горестной.
Парижа случайный пасынок,
Средь каменных плит страдающий,
Занозою в нашей памяти
Кричит он с чужого кладбища.
Вода утекает талая,
И зноя клубится марево.
Земле, оскорбленной Сталиным,
По сердцу величье Мастера.
Земле, по которой топали
В бездумной потехе сволочи,
Под ласковым пухом тополя
Лелеять надежду с горечью.
Р.Маргулис