Мне, господа, бургонского налейте,
Ведь я готов у тех окон стоять,
И отговаривать, друзья мои, не смейте,
Как можно пред любовью устоять.
Прав Оноре, в молоденькой мордашке,
Мы рады нерасцветшему цветку,
Манят нас неизведанные ласки,
Куда приятней женщина в соку.
А вы видали, как колье ложится,
На перси, где незримо светит рай,
К разрезу мягких и тугих склонится,
Но политес мешает, очень жаль.
И вкус у сей красотки бесподобный,
Я видел тот изысканный турнюр,
Газ-шамбери прозрачный, невесомый,
И я, как он, к той шее бы прильнул.
Её поклон, как ветра дуновенье,
Лишь мне заметен, локоны взвились,
Мне муж казался подлецом последним,
Такой брильянт, а он ещё и лыс.
Мне знаком верным был румянец на ланитах,
Ах, господа, я умер и воскрес,
И удостоен был сладчайшего: Спасибо!,
Из уст, где мёд течёт, проклятый политес.
Я представляю, как в алькове шёлк струится,
По этим белым мраморным плечам,
Мне б только знак, победою гордиться,
Мы вместе будем страстно по ночам.
Посвящается Людмиле Генриховне, члену СП РФ