В промозглую явь своего февраля
ты будто воскреснешь ни свет ни заря,
наш горьковский завтрак готовя опять,
где я проворчу, что хочу еще спать,
покуда меня не разбудит Москва
напомнить про день твоего рождества...
Теперь мне увидеть тебя лишь во сне.
Отличие гласа от голоса не
узнаешь спросонья и долго еще
я буду себя отдирать от трущоб,
где память таится от света, а ты
еще не застыла во мраке плиты.
И в буднее утро колеса начнут
накручивать счетчик шуршащих минут,
и будет упрямо владимирский снег
поземкой стучаться в стекляшки пенсне
двужильного джипа на трассе М7,
вконец оторвав бытие от Excel,
чтоб снова уткнулся невидимый мост
в укрытый крестами и снегом погост.