Явление. Акт первый.
Писать стихи и сочинять сонеты –
Легко, но только смысла нет
Понять сей мир в попытках этих
Иль хоть один, но отыскать ответ.
Легко живу (а, может - легковесно?
Устать ведь можно и спускаясь вниз…),
Но иногда мне в этом мире тесно
И в тьму ночную хочется завыть.
Но стон сдержав, сглотнувши злые слезы,
Я улыбаюсь вам гримасою шута.
Шут все снесет: побои и угрозы.
Шут стерпит все! Ведь шут – дурак!
Обижен богом и судьбою,
Шут должен всем и никому.
Он на ножах с самим собою.
Он – приговор себе же самому…
Паяц, кривляка и похабник
Смеется в лица чинным господам….
Шуту известно то, что этот праздник –
Всего лишь однодневный балаган.
Мелькнет пестро и вымотав все силы,
Растает в утре как мираж.
И те, кто господами в балагане были
Оденут снова, снятый на день, свой шутовской наряд.
А шут наутро снимет свой колпак и смоет яркий грим
Накинет плащ и на прощанье всем, махнув рукою,
Уйдет. Шут – вечный пилигрим
В мирах лоскутных мира Непокоя
Акт второй.
Мы все - актеры. Все мы носим маски
От самого Начала и до Смерти.
Но шут меняет маски ежечасно,
А глупый зритель этим маскам верит...
И не задумается, что под этим гримом,
Под нарисованной белилами улыбкой
Шут давится безмолвным криком,
Захлебываясь болью дикой.
А зритель рад: "Паяц! Кривляка!
Держи монету. Жги! Давай!"
И шут дает. Без жалости ломая
Себя и душу через край...
Акт третий.
Под маскою никто не видит слез,
Под ярким гримом – шрамов,
Под балахоном – язв от кандалов.
Шут должен быть шутом. Чтоб без изъянов.
Никто не видит в кровь изодранную душу
И помертвелые, поблекшие глаза.
Я своим стоном смеха не разрушу…
Так смейтесь, смейтесь, господа!
Я чертом пробегусь вокруг манежа,
Наполучав пинков от сильных сих.
Я – шут, дурак, паяц, невежда.
Я создан, чтобы вас смешить…
Как больно мне… но грим сотрет гримасу,
А кто увидит, тот сочтет: «Игра!»
И в кровь разбившись – отряхнусь и встану:
«Все - цирк! Игра! Так смейтесь, господа!»
Никто не знает истины конечной,
Лишь только шут. Но он молчит – дурак.
Шутом рожденный – им же и подохнет,
Собой песок манежа пропахав.