Перемены перестали меня пугать. Разом, вместе с последним открытым пакетиком кофе. После чего я подумала, что чай, оказывается, может быть тоже неплох. Зеленый, легкий и чуточку терпкий, как нельзя лучше подходящий для жаркого летнего майского дня.
А, может быть, рома? Рома или, предположим, джина, пахнущего странным летним новым годом. Ликера? Да, ликера, от одного запаха которого где-то внутри покорно отмирают нервные клетки, предвкушая сильнейшую встряску. Да и к чему они, нервы, на южном побережье Пуэрто-Рико, где, сидя на деревянном, уже почти совсем покосившемся пирсе, опустив загорелые ноги в Карибское море, ты тихонечко и медленно-медленно смакуешь какой-нибудь Куантро? И вот уже ты, теперь уже ты, не картинка с пахнущей солнцем открытки, не фото в глянцевом журнале, брошенном кем-то в сером метро, а ты. Есть ты, руки твои, медово-коричневые, с красноватым отливом, ноги, привыкшие все больше босиком прокладывать тропинки по местным окрестностям, твердые и совершенно уверенные в своей правоте. Думали, нет в ногах правды? Это они, родимые, куда отнесут - там и будет тебе дом. Да и на что дом старому загорелому пуэрториканцу, тающему в волнах то океана, то опасного для новичков моря. "Дом, где нажива" - скажет он, блеснет золотым зубом из-под разбитой еще, кажется, в начале прошлого века губы. А ты пока сладко прикрываешь глаза, щурясь против совсем не ласкового уже солнца. "Почти экватор.." - это последнее, что ты произносишь и погружаешься в крепкий обеденный сон. Ну, и в самом деле. что здесь делать еще в обед? Старшие, прожженные толи совсем не сладкой жизнью, толи палящим светилом, жители городов молча курят что-то потрясающе едкое на вкус и по запаху. Они сидят в своих укрытиях и пристально всматриваются в океан, сквозь струи слезоточивого дыма. Ты же спишь. Так сладко и так одновременно тревожно, что чувствуешь, как брызги соленой воды жгут твою кожу. Почти экватор. Почти параллельный мир.
... я ставлю на стол давно уже не дымящийся зеленый чай. застывшим, немигающим взглядом мерю комнату и кому-то говорю в это четырехметровое пространство о том, что, если я здесь, то еще не факт, что это действительно я. Из пустой квартиры, конечно же, не следует никакого ответа. Значит, знак согласия. Значит, это я была там, у ласкового, искушающего своей хмельной синевой моря. Значит, это я пила горько-сладкий ликер и это я улыбалась старому моряку, держащему парус по ветру.