Глава 23
Странно, но почему то на первом плане были видения с образом Марьяны. Жизнь на озерах, на хуторах, ковбойские и рыцарские вылазки в Шестовицу, посадка сада и топтание по дому, вечеринки у костра и топтание вокруг мангала. Возня с антикварными вещами и ее желание выйти замуж, чтобы забыть своего медведя, чтобы создать постоянную семью, которую она с хозяином не представляла как создать. Бегство от родителей, от хозяина - к потенциальным мужикам, как в русском изречении « уж замуж невтерпеж» и возврат в медвежьи лапы, в объятия, которые принимали ее любой и в любое время. Ее непослушные вьющиеся волосы, сигареты в тонких, зовущих губах. Ее, чарующее всех: «Саша», вместо уважительного имени и отчества. Ее съежившееся на печи, кровати или сидении машины юное, еще детское тельце. И этов ее двадцать три. Готовность мчаться куда угодно и когда угодно, не спрашивая зачем, мчаться несмотря на усталость, болезнь, другие проблемы. Ее топтание у стиральной машинки, вкусные блюда, которые она делала буквально из ничего. Радостный блеск ее глаз при покупке серебряных сережек или браслетиков, другие металлы не воспринимала ее кожа. Ее детская строптивость и периодическая раздражительность. Ее страсть и любовь. Любовь всепоглощающая, стирающая предмет страсти, дающая взамен все доступное и недоступное. Дающая то, что хозяин, медведь, на пороге смерти, воспринимал как самое самое, как нечто сверхестественное, неосознанное, то ли это в душе, то ли это в реалиях, это нечто, всегда связывали с богом.
Так предки хозяина, находя неведомой красоты изделие в курганах и подобие камней у берегов Сейма, жители хиж, а их перевалило за десяток, связывали все находки с небом и хоть женская часть поселения была больше языческой , а мужская более православной, Гапон начал мечтать о христианском храме. Обладая пытливым умом и будучи наряду с сотником грамотным, да еще ко всему прочему стремящимся к созиданию, понимая что там, где курганы, должны быть и культовые сооружения, он на одной из сторон Сейма нашел на возвышенности фундамент старинного строения. Усилиями всех существ в хуторе Хижки, а к тому времени хозяева так величали место своего поселения, снят пятьдесят сантиметровый слой песка, глины, грязи, когтей, пепла и их взору открылся фундамент храма.
Слоеная кладка, вручную, сделанный и обоженный кирпич, залитый известняком с вкраплением перламутра речных ракушек, политый яичными желтками, замешанный на каких то неведомых песках. Песках золотистого цвета и все это было настолько прочно, что заступ, кирка не брали эти слои и только неземные камни, одетые батуринским кузнецом в металлические обоймы и оснащенные деревянными рукоятками, на подобии кувалды, дали возможность использовать фундамент под строительство будущей церкви.
В перерывах между рыбалкой и битвами казаки во главе кузнец. Он взялся готовить сруб будущей церкви, тяжкий это был труд, мореный дуб из которого готовились бревна для стен, акация на обвязку окно и дверей плохо поддавался топорам и только искусство кузнеца да зимние морозы вершили чудо с вековыми дубами делая борозды в стволах и заливая туда родниковую воду, при замерзании она своими ледяными струями рвала сверхпрочный дуб вдоль и поперек, превращая уродливые стволы и корневища в точеные бревна, кресты, брамы. За пару сезонов первый ярус православной церкви был готов. Когда взялись за купол, формой был старый курган, который обвязывали лозой причудливой формы. Когда образец был готов, его разобрали и начали венчать стройную основу церкви, но наши мастера, как это часто бывало на Руси, просчитались и купол напоминал купол мусульманской мечети, не хватало только четырех башен по бокам и полумесяца.
Видать бог знал, что в жилах казаков течет кроме крови диких предков руссов, кровь татар и турок. Вот где проявилось смешение кровей. Как бы там ни было, а церковь – божий храм – возвели. Гапона определили божьим наместником на земле. И вроде бы попал в свою колею. Как поселенцы с Дона проникали все дальше и дальше к казацким и шляхским поселениям, так могли и обратно мигрировать. Всяк люд начал появляться в пределах незаконно-вольного поселения. Прошел слух, что то ли мечеть, то ли христианская церковь появилась на сеймских берегах и вбирает в себя все грехи, это самозваный поп Гапон разнес слухи, хвалил себя и перед богом и перед чертом. К хижинам тянулись беглецы из Батурина, Конотопа. Жена кузнеца, обладая черной магией слыла черной ведьмой, в противовес ей, староверка слыла белой ведьмой, обладая чарами лечебницы. Так они и жили. Батурянка наводила порчу, поп Гапон лечил души, а староверка ее прозвали Веркой, ей все верили, хотя у нее было другое имя – лечила душевно и физически больных скитальцев.