Глава 26
Деньги внесли разлад и в мирную жизнь донских казаков. Точнее не деньги, а злато и серебро курганов, вокруг их поселения, хотя самые ценные были медные перстни, которые старее самой древности, один из них дошёл через века и до хозяина. Обзаведясь кой-какой утварью женили Енко. Кузнец из Батурина и сотник начали отделяться от остального казачества. Вера, жена Енко и жена кузнеца, занялась накопительством, ценности из курганов прятали до лучших времён в подземных сховищах. Любава, обласканная сотником Гудимом, относилась к драгоценностям, как к игрушкам, даже бывало в соседнем селе Козацком, выменивала на одежду и вкусные явства. Именно неоднозначное отношение к накопительству и к вере подрывали единство в стане казацтва. Да и русские князья, точнее их ставленники начали требовать оброк. Малая Русь, после Полтавской битвы и преданию анафеме гетьмана Мазепы в Глухове, стала окраиной Великой Руси, по воле великого самодержавца и как не странно князя Черниговского-Петра первого.
Спустя десяти годков, сотник Гудим с Любавушкой, имели великолепных двойнят двух мальчиков. Наслаждались жизнью, любили друг друга, и лишь предчувствие, что на их свободу и счастье зарятся и чужие свои, тревожило их. Власть в хуторе потихоньку ускользала из рук сотника, хотя он по отцовской линии и был отпрыском дворян, а интуиция подкачала - казацкая она была, вольная, свободолюбивая. Власть переходила к Гапону, который чудом сумел получить церковный сан, за месяц. И толи в Глухове, тогдашней гетманской столице, толи в Киеве, как клялся сам Гапон, он получил право связывать души вольных казаков с богом. Параллельно с этим он обустраивал и обогащал храм божий, да и свою хижину. Появились медные и бронзовые языческие образы, затем православные, еще с времён крещения Владимиром язычников и варваров населяющих эти земли. Затем образы Христа выдолбленные мастерами лодочниками, из вековых лип. И как довбаники неслись по голубым волнам Сейма, так образ Христа возносился в голубизну небосвода. Хижки разрастались и людьми, землями, живностью.