Все умрём, мы не из стали. Пред «Комиссией» предстали,
Рассмотрела чтоб «дела», закусивши удила,
И смогли бы Божьи слуги оценить людей заслуги -
Без нажима и надзора отделить зерно от сора:
Прояснить по теме вечной, стал ли отрок человечней.
Из приемной в час дознанья доносилися признанья:
«Человеки мы не все» - ржали лошади в овсе.
«Моего спросите папу» – пел медведь, сосущий лапу.
«Это точно уж не я» – мирно хрюкала свинья.
«Да, знавал я в дичи толк» - вслед рычал зубастый волк.
И лиса там хохотала: «Всех дурила, как попало».
«Видит Бог, ребята, каюсь, иногда я увлекаюсь,
Вред принёс, но, значит дык, без меня б стране кердык.
Я ж не просто резидент» - защищался президент.
А в ответ: «Не мельтеши, нам важна лишь жизнь души.
И чины, и звания не идут в дознание.
Ты обычный потребитель, а совсем не небожитель.
Не хотел ты скромно жить, справедливости служить.
Лишь свою гордыню нёс, людям пользу не принёс.
От гуманности ушёл, испытанье не прошел.
Коль имел такую власть и тебе жилося всласть,
При заявленной вине отвечай по ней вдвойне».
«Знаменит я и успешен» – олигарх был безутешен,
Что его (по той морали) жизнь достойной не признали.
Сокрушается чиновник, госкоррупции виновник –
«Я ведь мастер деньги красть... чтоб Комиссии пропасть.
Мне хана, пропал мой труд. Странно, взяток не берут.
Статус, власть и уваженье - сплошь игра на пониженье.
Здесь от верху и до низу никому не дали «визу».
Этих всех не похвалили, а ругали, и хулили.
Лишь один в «сачок» попался. Не кутил, не бесновался,
Через узкие ворота шел себе до поворота,
Разделяющего мир на земное и эфир.
Он к почету не стремился и огласки сторонился,
Не стяжал, своим делился, ничего-то «не добился»,
А служить другим пытался, с их проблемами считался
И не прыгал в ногу с веком, был он просто человеком,
Понимая, нет средины и, однако, все едины.
Одного же все мы теста, просто здесь такое место,
Где страданья и потеха – звенья общего успеха.
Он не крал, не прогибался, на беде не наживался,
Клевету, подлог и ложь полагал за подлость то ж.
Жил он скромно, не кичился, на чужое не зарился,
А в его стезе звучало чаще доброе начало.
Тут мораль совсем простая. Хоть считает волчья стая,
Рвать других – совсем не дерзость,«Там»-то это просто мерзость.
И последний станет главным, раз на деле вышел славным.
А все, метили кто в князи, бодро вынырнув из грязи,
Окунутся в неё снова. Не поможет им обнова.
Наш Судья в урочный час скажет: «Я не знаю вас.
Коли совесть рук не моет, ваш «успех» гроша не стоит».
И придется им, болезным, а на деле бесполезным,
Осознать: средь суеты славно жили...,как скоты.