И были мы с тобой Леопардита, как два клоуна на этом празднике жизни. Ты нервно смеялась, сидя в жёлтом кресле посреди сиреневой залы в замке Шату, который находится на острове Уснувших Домочадцев, и рвала на маленькие клочки приглашение от мистера Заики Трэвола на очередной, так и не состоявшийся, праздник жизни. Я тасовал колоду карт, в красном фраке, зеленом цилиндре, в накладных усах и бороде (почти что в образе Карабаса Барабаса). Вспоминается как кошмарный сон!
Узником зажигалки был газ. Он вырывался ненадолго синим пламенем, это был его отчаянный выдох, несколько секунд колебался и угасал над моим крепким кулаком.
По ощущениям, было холодно, так словно я находился на крайнем севере,
где, даже хоровод оленей не спасёт от одиночества. Всё вымерзнет. Всё вымерзнет на этой плоскости. Если повезет, то выгорит. Дым, пепелище.. И уже никто не будет отчаиваться, надеяться, ждать чего-то. На экране окна замелькало кино, где два совершенно неинтересных друг другу человека начали изображать страстную любовь. Мы начали с тобой смотреть этот странный фильм, похожий на эпическое полотно и не смогли уловить липкую фальшь, погружаясь в сюжет и завидуя этим двум горе-героям. Мы давно привыкли к подмене, чтоб выразить своё - копируем чужое, и так во всём.
Пора уходить. Навсегда покинуть эту мрачную плоскость психологического дискомфорта, дисгармонии с природой и со своим внутренним "я". И вот уже кто-то начал записывать Новою Историю Новой жизни, аккуратно макая перо в жбан c фиолетовыми чернилами. И ты, моя маленькая, вспомнила детство - промокашки, уроки по чистописанию, лысого завуча и толстую директрису, которых давно уже нет, как и впрочем, нет нас - тех прежних, маленьких щупленьких учеников начальной школы. Всё относительно. И ты, Леопардита, милая, нежная, в тонкой гипюровой кофточке, с родинкой на груди, с вечно заплаканными глазами. И я - относителен, как древний Мафусаил, как маятник Фуко, доказывающий колебанием, что Земля круглая, когда на самом деле чётко знаю, что это просто плоскость, обычный рабочий стол провинциального писаки, полированный, местами обшарпанный, на котором полнейший беспорядок - бредовые рукописи, коммунальные счета, фантики от карамели, стопка давно не читанных книг от ушедших в долину После ( или в Никуда вообще) гениев прошлого.
(отрывок)