ДУМА
(Поэма - монолог)
1. ВЕНЕЦ ТЕРНОВЫЙ
Гул машин. Загрохотало утро,
Предвещая солнечный восход.
Зорька, венценосна, златокудра,
Над планетой медленно плывет.
Трут асфальт протекторные шины,
Гул моторов заглушает птиц.
Правнучки карет и колесниц,
Мчат послы столетия – машины.
Что-то будет с нами в новом веке?
Только б не забыть о человеке…
2. Пишут песню на окнах дожди:
Жизнь моя, не спеши, подожди.
За дождями и ветры, и стужи.
Станут стеклами хрупкими лужи.
Слышен звон то ли стекол, окон?
Это – сон. Это – сон. Это – сон…
Эхо памяти, горестный стон.
Если сон – я проснуться должна.
Но зачем и кому я нужна?
Лишь во сне одиночества нет.
Щелк! погас электричества свет.
Я имею до счастья билет?
Я имею на счастье права?
Под ногами не стекла – трава.
Опьяняющий запах травы.
Это – сон? Это – вы? Это – вы…
Красит розовым стены рассвет.
Одиночества мрачный привет.
Отступает во тьму тишина.
В полумраке застонет струна.
Я – одна? Я - одна! Я – одна…
Эти стены и улица эта:
Эти взгляды – и песенка спета.
Каждый лик – не дождешься ответа.
Эти улицы – те иль не те?
Средь толпы я одна, в пустоте.
Одуванчик закован в асфальт.
Это – фальшь или факт? Это- факт…
Тает ночь оплывающей льдиной.
Потянусь я и выключу свет.
Тихо в мире. А там, за гардиной,
То ль луна, то ли ранний рассвет.
Ночь короткая кажется длинной.
Ни тревоги, ни горести нет.
Льется стих, как напев лебединый.
Песня грустная прожитых лет.
Самоуверенная серость.
Самодовольство пустоты…
А мудрость, в Правде разуверясь,
Возвысилась до Простоты.
Она терзается в сомненье,
Сочувствия, поддержки ждет.
Имеет Серость точку зренья.
Она прямым путем идет.
Ее подчас грызут сомненья
Своей, чужой ли правоты.
Посредственность имеет мненье.
С ним согласиться должен ты.
На торжествах или в застолье
У них стабильные места.
Была удачливой не столь я.
(Какая глупость – простота…)
Не делала себе карьеры,
Жила – “ни тявкнуть, ни лизнуть”
Я верила в тот призрак веры,
Плыла, чтоб только не тонуть.
На пир, на праздник опоздала.
Все гости за столом – пьяны
Мой поезд отошел с вокзала
Под дикий хохот Сатаны.
У врат златых в литературу
Уселись мраморные львы,
Усердно стерегущие … халтуру.
Туда войти хотели б вы?
А начинающий и юный
Нет, не синонимы, увы.
Так фосфорный светильник лунный
Не пьет волшебный хмель травы.
И в поезд под названьем “Юность”
Билет не продается мне.
Царевной спящею проснулась
В чужой, неведомой стране
У судьбы ничего не просила.
Перед властью не гнула колен.
Каннибалы – мои и России -
Захватить не смогли меня в плен.
Родилась я не поздно, а рано.
Мне б родиться полвека спустя.
Не болели б душевные раны,
Не звучала бы песня грустя.
Моей жизни нескладной предтеча –
Весь в конвульсиях сумрачный век.
С Водолеевой эрою встреча –
Запоздалой росинкою с век.
Кто – водолей?
Романтик и провидец.
Он – генератор мыслей и идей.
Ошибок кормчих он – свидетель. Очевидец
Тупого равнодушия людей.
Не у кормила власти пусть он.
Не задает событьям ритм и тон.
Но он – тонометр давления и пульса.
Тональности он – чуткий камертон.
Но русские не слышат водолеев.
Россия спит, как речка подо льдом.
И все ж они отважнее, смелее.
В них пульс страны звучит, как метроном.
Мы в будущем столетии живем.
Пророка нет в отечестве своем…
Ещё не близится рассвет
В стране и хаоса, и лени.
Еще совсем надежды нет
На возрожденье, просветленье.
Когда мятущийся поэт
В пылу высоких озарений
Иль поэтических сомнений
В стихах своих дает совет
Ненужных никому прозрений,
Лишь эхо гулкое в ответ
Бездумно отражают стены.
Во мраке непроглядной тьмы
И мглы подземного тоннеля
Как Данко, светят нам умы.
Но мы бредем, умам не внемля.
И только сполохи в ночи
Рождают призраков явленье:
Под пламя шаткое свечи
Причудлив танец полутеней.
И вот, когда надежды нет,
Но яркий луч падет на стены,
То яростный, слепящий свет
Рождает вмиг густые тени.
От боли я не плакала ни разу.
Что – рана? Заживет и отболит.
Слабели от бессилья воля, разум.
Терялась я от горя и обид.
Мне горести лечило лекарь – время.
И жизнь сама порой гасила страх
Обиды ядовитейшее семя
Надежды все развеивало в прах.
Христос прощал налево и направо,
Хоть принимал мученья на кресте.
Обида нас съедает, как отрава,
Как белый флаг, распятый на шесте.
Тучи, как перья, два синих крыла,
Как-то в закате краями сверкали.
…Синяя птица взмахнула крылами?
Синяя птица над бездной плыла!
Как я устала! Возьми меня, птица!
Синяя птица, Россия во мгле…
Мне улететь бы, где небо светится.
Синяя птица, я – пламя в золе.
Синяя птица, еще до рассвета
Долгой владычицей – темная ночь.
Синяя птица, я – факел без света.
Мне осветить мою землю невмочь.
Слишком тяжек мой жизненный опыт.
Жизнь – как правильная стезя.
Слышу я уплывающий топот
И упреки возницы: Нельзя
Ни быстрее поехать, ни тише,
Ни налево –направо свернуть.
Понукания возгласы слышу,
Указаний ведущего суть.
Ах, как горек мой жизненный опыт…
От поводьев болезненный след.
И раскаянья позднего ропот,
И мечты уплывающей бред….
И за любовь – бездушье мне награда.
За доброту – прищур холодных глаз.
От всей души тянуться к людям рада.
В ответ любовь – один лишь только раз.
Со мною рядом – лед и равнодушье.
Хоть сердце вынь, хоть душу распахни.
Так бьется рыба на песке в удушье
Средь воздуха. Казалось бы, вдохни…
В мужской поэтике немалый
Сарказм для женщин – поэтесс.
Боятся поделиться славой?
Иль меркантильный интерес?
О том, что курица – не птица,
И поэтесса – не поэт,
Давно наслышана. Смириться
Охоты почему-то нет.
И говоря tet- tet, меж нами,
Страданий Родины секрет –
В России правят не умом – штанами.
А потому – порядка нет.
Но кто умней, прилежней в школе?
Спроси учителя, спроси.
Доколе женщина в неволе
Рабыней будет на Руси,
И до тех пор, поверьте, люди,
Мы будем на козе пахать.
Возможно, женщин у нас любят.
Но не привыкли уважать.
Бывают дни, как тягостная ноша.
И длинен путь, и силы нет идти.
Болит душа, и посох мой изношен.
Но я иду. Иного нет пути.
Иду вперед сквозь тернии и муку.
В пути сбивая свои ноги в кровь
Куда иду?
В забвение? В разлуку?
Иду затем, чтобы воскреснуть вновь?
Икар стремился подлететь к Светилу.
Но от лучей растаял крыльев воск.
Земля назад безумца возвратила,
В ничто низвергнув его шалый мозг.
Безумства дерзких не потерпят звезды.
Никто не смеет затмевать их свет
И, если друг мой, ты ранимым создан,
Беги от звезд – вот мой тебе совет.
Небезопасно приближаться к звездам.
Они сжигают дерзкого дотла.
Я поняла все это слишком поздно,
Кипя в геенне адова котла.
Чужое все мне: быт и нравы.
Я словно в странном полусне,
Где умные бывают правы…
Нет, это – только снится мне.
И большинство решает судьбы.
А я – опять одна. Одна.
Где Истина? Понять мне суть бы.
Но чаша выпита до дна.
И если Истина в вине,
То сколько ж нужно выпить мне?!
Но те, кто истину искали,
Давно лежат на жестком дне.
- Иль в одиночества оскале,
Или забыться в долгом сне?
А начинающий и юный
Нет, не синонимы, увы.
Так фосфорный светильник лунный
Не пьет волшебный хмель травы.
И в поезд под названьем “Юность”
Билет не продается мне.
Царевной спящею проснулась
В чужой, неведомой стране
А Муза, словно птичье пенье,
Как серебристый звон ручья.
Прости, мое стихотворенье,
Прости за то, что я – ничья
Мои ровесники Пегаса
Взнуздали много лет тому.
На пик туманного Парнаса
Нет хода больше никому.
Мои ровесники, чье имя
В энциклопедии вошло,
достигли песнями своими.
Мое же время не пришло.
И не придет. Не потому ли,
Что среди них – чужая я?
Попытки взлета потонули
Под гвалт седого воронья.
Покидают враги, покидают друзья.
Нет, наверное, я их теперь покидаю.
Остаюсь я одна, потихоньку скользя,
Постепенно от всех уплываю.
Не приемлет душа ни обид, суеты,
Ни желания лгать, лицемерить.
Не приемлет душа мнимой дружбы, тщеты.
Никому нет желания верить.
Одиночество – тишь,
Одиночество – плен.
Одиночество – Дар и Свобода.
Одиночество – мрак,
Одиночество – тлен,
Как ступени подземного свода.