Я ночью слышала, как умерла любовь.
Под стеганным измятым одеялом меня душил озноб и в жар бросало,
и напоследок мне она сказала:
«Не нужно слез. иди венок готовь.».
Я завернула тлен ее холстов тончайшей папиросною бумагой
и у подножья старого оврага копала яму…
Без слезы… Без слов.
Я помню, сердце рвалось из груди, и вылетали стекла из окон.
Но я, устав от долгих похорон, ей не смогла сказать:
«Не уходи…» …
И, слушая по крышам шум дождя, набросив старый темный капюшон,
мне весь обряд, казалось, был смешон,
И я взахлеб смеялась, уходя…
Я ночью слышала любви последний стук о крышку гроба…
Снова неизменно несу в овраг четыре хризантемы.
Какой-то сон… Какой чертов круг…
И день какой по счету – неизвестно – в полуночной телесной ломоте,
я жду ее в кромешной темноте:
на сорок дней она должна воскреснуть.