Мы с братом и сестрой получились русские, хотя мама у нас родилась в Китае, папа был поляком латгальского происхождения, одна бабушка была украинкой, а ещё кто-то очень близкий белорусом.
И вот как-то в нашу семью поселили по проекту девушку из Шотландии изучать русский язык. День она изучает, другой. Уже мама наша ей готовит «потейтос и миит», подаёт «чии уиз милк». Всё этак благопристойно. А тут как раз и банно-стаканный день подошёл – суббота. И чтоб наша шотландка дошла в изучении русского языка до полной учёности, мы ей веников и берёзовых подготовили, и крапивных, а уж парилочку нажарили – аж потолок упарился. Пошли мы мыться. Раздеваемся в предбаннике, а сестра моя интеллигентную беседу ведёт, чтобы красоту языка во всей, так сказать, красе представить:
- Ах, как хотела бы я изучить своё гинекологическое чрево, - говорит она нашей шотландке и рубашку с себя снимает.
А я валенок об порог стягиваю и, дабы беседу поддержать, спрашиваю:
- А зачем тебе в этом чреве копаться? Ребёнок твой без всякой гинекологии растёт, вон ногами топочит, рабарбар шамкает.
- Ах, - отвечает мне единоутробная, - затем, что она вон как руками всё время машет, может, дирижёром станет. Будет сидеть на сцене в этой круглой канделябре да и размахивать себе палочками. А там абы кого махать не пустят, там личности должны быть полнокровные.
- Как это, - спрашиваю, покуда сестра штаны снимает, - полнокровные? Как сосед наш, толстый такой? Так с каких металлов сцены тогда строят, чтобы дирижёры вместе с канделяброй под пол не провалились?
- Да при чём тут сосед? – отвечает мне сестрица, спиной ко мне поворачиваясь. – Он нам в помёт не годится. Глянь там у меня под ребриной что? Укусил, может комар какой? Чешется.
- Зубы бы этим комарам повыбивать, - отвечаю я, глядя на укус, а потом поворачиваюсь к нашей шотландской гостье.
- Чего стоишь? – говорю. – Дресс ноу, можешь вот тут на крючке повешаться. Гоу, гоу, рашин баня вери гуд.
Гляжу, а наша шотландка не спешит раздеваться. Глядит на нас, будто на родственников Лох-Несси. Но в предбаннике не жарко, а мыться одетым не будешь – пришлось ей Евин костюм на себя примерить. В бане (может, потому, что с мылом) изучение русского пошло быстрее: громкое слово "горячо!" запомнилось сразу, и "вода" привилась, вот только с шампунью как-то не получалось. А в парилке язык усох. Казалось, что в русском языке только одно слово "горячо" осталось.
Ну, а уж когда мы предложили шотландке спиной к нам стать, чтобы её помыть, тут и урок закончился. Вся в слезах выбежала она из "рашн бань" и сразу стала собирать чемоданы. Так что, доложу вам, баня - это не лучшее место, чтобы язык учить: мозг, говорят, там у иностранцев сваривается.