Ну, друже, садись, и давай-ка поговорим.
Ты видишь, прикрылось небо лиловой рванью,
А зори, и месяц, и горнее царство над ним,
Котел, над которым клубится рассветный дым,
Все ждет, затаив дыханье.
А город, что не влезает в твой куцый слог,
Таращит свои фонари сквозь сентябрьскую вьюгу,
И воют в тумане маршрутки, как рыбари,
На лодках в грозу окликающие друг друга.
Нет, этот город ты описать бы не смог.
А здесь, под мостом, возле мелких коричневых вод,
Где битый кирпич раздвигают больные ростки,
Зарыт тот, кто пробовал тонкий октябрьский лед,
Где ведьма-луна отражается наоборот.
Не вспомнить его мне будет сейчас не с руки.
А сколько таких оголившихся черепов,
Вгрызаются в землю под бурой корой асфальта,
Где в реки подземные капает вязкая кровь,
А тонкие корни ветвистых бетонных домов
Теряются в преисподней под толщей базальта.
И вот ты пришел и хочешь поговорить,
О том, как немытая ночь держит город внутри.
И мне рассказать, что с каждым рассветом горит
Одна из несбывшихся судеб а после – смотри,
Ложатся тела их в кладбищенские пустыри.
Ты хочешь спросить (и голос твой – ясный нож),
Зачем вырастают могилы из-под земли,
Весной, когда стает снег, и сквозь вешний цвет
По лужам плывут безымянных лиц корабли.
Ты хочешь спросить о дне, когда ты умрешь.
И после того, как воздух согреют слова,
Ты будешь молчать, и слушать, качаясь в такт,
Насмешливым песням невидимых облачных птах,
Пока твоя тяжелеющая голова
Не соскользнет на балку, как на кровать.
И будет хотеться верить, что видел сон,
Когда ты очнешься одетый, спиной к двери,
И красное утро, собакою возле окон
Оближет глаза, и прогонит все мысли о том,
К кому приходил ты ночью поговорить.