Гамаль Бахит (1954 г. р.) - известный египетский поэт. Две недели назад мы гуляли с ним по парку Горького, читали друг другу стихи. Он на арабском, я на русском, хотя он совсем не знает русского ( Гамаль приезжал в Москву на открытие памятника Ибн Хальдуну) и прекрасно поняли друг друга. Сейчас он опять в Каире, пытается отобрать революцию у Братьев - мусульман. Я перевел стихотворение, которое он читал мне тогда в Москве.
От меня осталось...
От меня осталась лишь самая малость.
Только свет в глазах, только вера, да слеза.
Я по облаку взберусь на небеса
И тогда, к чему года,
Сколь бы ни было высоко,
Ты поймешь живой ли я
Или умерший до срока.
От меня осталась только самая малость,
Только свет в окне, только тени на стене.
Только сгусток боли .
Ты возьми его с собою.
Обязательно возьми и живи.
Крышку гроба подними,
Решись,
Насладись
Ароматом царской розы
Руку протяни..
Буду ль я в раю зеленом
Иль в геенне раскаленной
Затоскую шибко по твоей улыбке
И по чашке кофе за столом,
Где сидели мы вдвоем.
По утрам за коптским молоком.
Ну а вечером и днем
Буду сторожем Каабы
Как бы,
Когда тебя нет я бы
Сторожил покрытие Каабы.
Отдаю тебе всю жизнь,
Отдаю тебе все чувства, раны, боль
То, что взял я на покой, когда радость
Вдруг покончила с собой.
От меня осталось самая малость.
Немного плоти на плоту моих плечей.
Чтоб не сгинуть без вестей
В море.
Как нубиец не сгореть
С горя
И в праздник.
Чтоб шакалам не скормить
Праздным,
Жаждущим моих костей.
Ты прими их и надеждою согрей.
Возведи мне мавзолей
В каждой
Местности, где я когда-то жил,
А теперь меня там нет.
Приходи всего лишь раз ко мне
Раз за пару тысяч лет.
Боль от ран не вянет.
От меня осталось лишь самая малость.
Лишь немного крови,
Смешанной с любовью,
Всеми оставленной,
Горькой и отравленной.
Когда-то это был шербет
Смеха и иронии,
А теперь сошел на нет
Выпили, ты слышишь,
Люди с сердцем мыши
Летучей
И на все падучей.
От меня осталось лишь самая малость,
Лишь немного крови
И боли.
Не могу я на тебя ее излить,
Не продать и не убить.
Может быть однажды
От великой жажды
Ты захочешь жертвы.
И тогда - так надо-
Пусть моя Шахада
Кровью скрепится.
Кровью, не болью.
От меня осталось лишь самая малость
Лишь чуточка воли.
Да стихов две строчки.
Если поскользнешься,
То на них сошлешься
И ко мне вернешься
Утром благодатным
На берег ароматный.
От меня осталась лишь самая малость
Только свет в глазах, только вера, да слеза.
Какая от них польза,
Если я замечу
В один звездный вечер,
Что не по своей вине
Ты вновь на войне,
Где нет самолетов,
Ни солдат, ни дотов,
Ты целуешь руки неба,
За полушку хлеба.
От меня осталась толика страсти
От напасти
В оторванной душе.
Тихо, понемножку
Проложу дорожку,
Клетку ребер прорезая
Между прахом и слезами,
От голода и жажды умирая
В склепе Мукаттама,
В тесной могиле
Ни ниже, ни выше.
Подо мною
Земля стонет.
И голос мой не слышен.
Мечта моя больная,
Запретная, земная.
Никем не звана.
Ждет, когда пройдет
Процессия Султана.
От меня осталось по самой малости
Лишь одной твоей жалости
Твоей веры принуждающей,
Где я затих.
От меня остался лишь мотив
Блуждающий
Во мраке, где пусто
Без ответного чувства.
Нет намека на прощенье.
Сплошное забвенье.
И тут и там.
И не слышно дочурок моих по утрам.
И ни песни, что рвется на волю:
«Как встречу любовь в поле...»
Все звуки затихли, захлохли тотчас.
Один, под плитой Мукаттама умираю сейчас.
...
Вечер.. Когда-то
Глаза глядят,
Распахнуты в сад.
Деревья граната.
Злоба вздыхает
Облако дыма
Черное. Блуждает
Мелодией униженной,
Умирает
В цветном дурмане,
Воображает
Себя у Рахмана на Троне.
От меня
Осталась самая малость
Куфра – твоего светлого
Неверия.
Но я –
Источник Веры.
От меня осталась лишь самая малость
Только свет в глазах, только вера, да слеза.
Ты не знаешь,
Что одиночество – это плаха.
Я боюсь умереть от страха
Слабости и бессилия.
Спроси меня:
В моем сердце гнездо свила
Тюрьма. Та, что продала
Меня и обманула
И тебя задешево продаст
Не раз, не два.
Я несу свою ношу.
Если я ее брошу
Понесу твою.
Я еще кое-чем владею
В тебе,
Но не в себе.
Ни карата, ни дома, ни милой.
Ни свежего ветра над Нилом.
От меня осталась лишь самая малость
Лишь любовь в слезах,
Да свет в глазах.
Есть у революции начало,
Нет у революции конца ..
Египет перестал молчать.
Он - Дух, светла его печать.
Здесь Фараоны, кровь Христа,
Грядущие Аяты,
А век – пролет его моста.
Он Дух, его нельзя распять,
Не может быть распятым.
Теперь ему не замолчать.
Побудка для арабов и всех других
Кто сказал - пришла пора?
Вы - глашатаи Сухура,
Провозвестники добра.
От арабов и не только
И не только в час утра.
Вы живете не по лжи.
Да, не сладка ваша жизнь.
Но весь мир идет за вами.
Каждым шагом дорожит.
Вы сердца свои зажгли
- И я рядом буду где-то -
Чтобы все вам вслед пошли,
Провозвестники рассвета.
Чтобы каждый дом прощенье,
В каждом сердце – посвященье.
Да, тоска у них своя,
Не арабская.
Неизвестна им ни Туба
И ни Рахма, ни Уруба,
Ни Ислам, ни дух его.
О нём не знают ничего.
Да не ведают Ислама.
Но мне каждый сын Адама
В этом мире не чужой.
Кто сказал, что Будда злой?
А за ним ведь миллионы.
Кто сказал, лишь тот богат,
Кто идет путем Сират?
Был у Ганди с его мечтами.
Почти что слился с его чертами.
Вкусил и чар и искупленья,
Сидел с ним рядом на диване,
Просил прошенья.
Мне Неру помахал рукой,
Чтоб просветлить меня рекой.
А я сказал, что честь для братьев
Взять омовенье на Евфрате.
Там с Чарли Чаплиным шутили
И были вроде бы в формате.
И там же с Гароди мы что-то обсудили.
На берегу у той реки
Читал нам Гете свои стихи
Тагор без лишнего волненья
Учил нас брать и отдавать без сожаленья:
- Кто сердце в голове хранит,
Тому и душу мудрость сохранит.
А Пушкин, так позвал в Москву под сень дерев
Читать стихи полночных дев.
Платон был вовсе непохож:
- «Мысль изреченная – есть ложь»:
- Дари любимым свет искупленья,
Не поддавайся на искушенья.
Сказал Мольер: любовь и жизнь – все это ваше.
Мы пригубили из этой чаши.
Да Винчи и Пикассо, всё - прекрасные полотна,
Где краски так смешались плотно.
Здесь все прижились:
Белый бельгиец,
Желтый китаец,
Кофейный бразилец.
Пеле сразил меня улыбкой меткой,
Тотчас, как мяч затрепыхался в сетке.
У рабочего станка
И в палате у хирурга,
Иль у фермера на поле,
На футбольном стадионе
Правит всем одна рука,
Зрит там око Демиурга.
Имя той руки – наука.
Вот такая, друг мой, штука.
Я взглянул в «Читай» айят.
Где разлад и где не в лад
Между тем, что есть во мне
И наукой, что творилась в тишине.
К Братьям Райт меня Аббас посылает.
Братья Райт на самолетах летают.
Где б я ни был на планете без конца,
Везде ученый побеждает глупца.
И Зувейль с фемтосекундой очень рад
Тому, что у любви мильон карат.
Посмотри, Кюри, на свои лучи.
Обнаружишь сердце между строк
Эдисон ему лампочкой посвети.
В этом будет ему и мне урок.
Я благодарен за освещенье.
Слава Аллаху за откровенье.
Верно, что разум, если он
Не для «Нобеля», и не для премий.
Будет всегда и во всем чемпион.
Его Величество, научный гений.
(Перевод с арабского Дьяконова Е. В