Кошкин Руслан Леонидович.
Многократный участник форумов молодых писателей в Липках, стипендиат Министерства культуры Российской Федерации по итогам одного из них (2009 г.), финалист литературного конкурса «Илья-премия» (2004 г.), дипломант VI Московского международного конкурса поэзии «Золотое перо» (2009 г.).
Подборки стихов публиковались в «Литературной газете», журналах «Наш современник», «День и Ночь», «Волга. XXI век», «Московский вестник», интернет-журнале «Пролог», сборниках прозы, поэзии, критики и публицистики «Новые писатели», изданных Фондом социально-экономических и интеллектуальных программ, антологиях «Русская поэзия. XXI век» и «Антология военной поэзии» (составитель Г.Красников), «Московский год поэзии» (2010 г., «Литературная газета»), ряде других изданий. Автор двух книг стихов: «Чур» и «Подобру-поздорову». Член Союза писателей России.
* * *
Вот какого надо «беспредела»:
бить – наотмашь, и любить – навзрыд.
Чтоб душа звенела и гудела.
Чтобы всё – вразнос и на разрыв.
Радость и веселье – без оглядки.
Горечь – полной мерой и до дна.
А судьба – с неё и взятки гладки,
потому задаром и дана.
Слышишь звон зазывный бубенцовый?
Что там? Свадьба? Гульбище? Разбой?
Побоку запоры и засовы!
Не тебя ль зовёт он за собой?
Нет на это лучшего ответа,
чем вдохнуть и выдохнуть простор –
и в луга ночные, где от века
на паях со звёздами – костёр.
ИЗ РУИН
То ли тяжкие оковы пали,
цепь времён ли кто-то оборвал –
без пол-литры разберёшь едва ли,
да и с нею разберёшь едва ль.
Толковать о том – пустое дело:
правды всё равно не обозреть.
Что же я всё пялюсь обалдело
на страну свою – руин посредь?
Поклонюсь я на четыре ветра,
обмахнусь я знаменным крестом
и от жажды Божьего привета
из руин Ему воздвигну дом.
Чем бы ни были они доселе,
в четырёх стена;х – не в мире сем.
Приходи, Господь, на новоселье –
погостить, а лучше насовсем.
ДУРНОЕ СЕМЯ
А и было у меня всего-то,
всей родни-то было у меня:
дед-бодун да бабушка-зевота,
да дядья-бурьяны вкруг плетня.
А и что росло там, прорастало?
Что на целине души цвело?
Было бело цветом али ало?
И теперь, поди, ещё цело?
А и песни-то какие пелись.
Ох, какие песни пелись мной! –
прелым срамом сдобренная прелесть,
пополам чернуха с белизной.
И вела тропа через овраги,
путалась в бурьянах-лозняках;
складывались ладно только враки,
да житьё не ладилось никак.
Дурью отчего некчемноземья
раздухмарена с пелён душа.
Что и взять с неё? Дурное семя?
Неужели больше ни шиша?
И была всего одна забота:
как бы так на всё махнуть рукой.
Лишь одна. Одна всего-то.
И не надо никакой другой.
* * *
Если статью не вышел, лицом уж тогда – хоть куда.
А когда и лицом не пригож – так умища палата.
Если нету царя в голове, так уж верно удал.
Коль и тем не богат, то душа-то уж всяко богата.
Приглядись позорчей – лепота-то какая вокруг:
не один, так другой – богатырь – моготы или духа.
Как ты, Дима? Привет, Алексей, без тебя, как без рук.
Выше голову, Сашка! Гляди веселее, Андрюха!
Вот – один из народа, и он – не герой, не подлец.
Он – как все и не больше других перед миром оболган.
В общем, как ни крути, а не тем, так другим – молодец.
Молодец. Потому что других не бывает у Бога.
Осени его взглядом, и вот он – покой на душе.
Вот ведь как хорошо! Хорошо так, что плакать охота.
Ты же этого ждал. Разуверился было уже.
Вот оно и дошло. И другого не надо дохода.
* * *
Не надо свечей и кадильного дыма.
Глазёнки пошире разувши,
смотри-ка, как светятся непобедимо
окружные души.
И наверняка только вышним вестимо,
откуда взялось столько света
и как этот свет приняла и вместила
вон та или эта.
И преображаются в этом свеченье
и тяготы все, и увечья.
С того и сравнима с зарей невечерней
душа человечья.
В БОРУ
Ходит ветер в сосновом бору
и качает стволы вековые,
словно гривой в степи, на юру,
помавает ковыльей.
И от этой раскачки в бору
ощущенье такое,
словно ты на сосновом пиру
или сосенном тайном токовье.
У могучих приткнуться корней,
навалиться спиною на комель,
словно беглый невольник, верней,
непокорник – в укроме.
И не хуже тогда ужака
ощутится закожьем,
что не видит сосняк чужака
в бедолаге приблудном, захожем.
Как бы ветер в бору ни бузил,
хорошо притулиться, где корни,
беглецу, что остался без сил,
но ушёл от погони.
От удушья гордынной узды
и лукавства мирского,
от подложной за подданость мзды:
от обманных – довольства и крова.
И отверстое над головой
притягательнее, чем зазноба,
для усталой души горевой
беглеца крепостного.
Так бы выпустил вожжи из рук,
бору передоверив.
Ходит ветер в сосновом бору,
хороводят вершины деревьев.
ПОЧВА
Уставши от политкорректности,
зову своими именами
и исповеданья, и этносы,
и пропасти, что между нами.
С обрыва на краю отечества
я в пропасть прокричу о вёрстах,
но в гулком эхе человечества
родное мне не отзовётся.
Бездонна, словно твердь небесная,
зияет пропасть пустотою,
и духи лжи и чужебесия
взвиваются над бездной тою.
От отвращенья – не от робости
(о ней не может быть и речи!)
я отшатнусь от края пропасти
и ухвачусь за почву крепче.
Корнями, нитями, наитьями –
держи, родная, взгляд мой острый.
Спасительны, когда пленительны
твои размашистые вёрсты.
Ты силой своего воздействия
возносишь сердце к поднебесью.
А почвенность – всегда естественна,
как дух, соединённый с перстью.
ОБЩИНА
Занимается зорька над станами спальных районов.
Поднимается солнце на общее правое дело.
Будет славным денёк. Будут светлыми встречные лица.
Здравствуй, день. Здравствуй, солнце, земля, земляки и землячки!
Что замялся, земляк? Не припомнишь никак моё имя?
Назовёшь меня просто – «товарищ» – и не ошибёшься.
Эй, товарищ! И как же мы жили без этого слова?
Сколько в нём правоты и некупленного благородства!
Ведь товарищи все мы по общему правому делу –
реконструкции мироустройства посредством Общины.
Без наганов и нар. Никаких воронков и расстрелов.
Ни бахвальства, ни скверноприбытчества, ни мшелоимства.
Только братство и радость от общего правого дела,
от всеобщей любви и от неподдельной свободы.
Здравствуй, день. Будешь славным ты милостью Отчей.
Становись, поднимайся, Община! Тебе – мирозданье.
Авторская страница - http://www.stihi.ru/avtor/pdjyfhm