Над Большой Покровской дождь повис.
Небо разбухает, намокает.
Низко опустившаяся высь
что трамвай искрит и громыхает.
Вдоль бордюра мчит бумажный чёлн -
повезло тоскующей газете.
Улица воистину течет
под уклон —
как жизнь, как всё на свете.
Капель шквал с неё смывает пыль.
И сверкают самоцветы окон,
даром, что купеческий ампир
точно голубь вымокший нахохлен.
Так, меж бликов блёсткого стекла,
медленно клонясь от Главной почты,
улица Покровская текла
до меня — продолжит бег и после.
И во льды эпох, как мезозой
вмерзнут навсегда в грядущих стужах
тени танцевавших под грозой,
юных, бьющих степ в июньских лужах.
Но пока июнь при нас, друзья.
Без чечётки - впрочем, шагом чётким
сквозь него ещё иду и я
в такт дождю. И нет зонта. И чёрт с ним.