Грубый век, калекам клетью ставший,
В их устах, резвится прозы стать,
А раз так, пусть свечи нам попляшут,
До утра я буду бичевать!
Сладок сон, невежд в обличье лисьем,
Писем сонм рукою выводя,
Из тюрьмы, угодной только крысам,
Только вам поведаю себя.
Вон из тьмы, кричу я и ликую,
Сбреют ветры, на колосьях прах,
Не унять многоголосья бурю,
Крут и смел, стал кнут в моих руках.
Не столкнут ни чести и ни славы,
С пьедестала, твёрже, чем корунд,
Бунтарями вы не стали спален,
Если б я, не высек вам искру!
Не любя, ни проповедей томных,
Ни тома, коль в них рабов клеймо,
Ты живи, мой ангел, свято помня,
Камень твёрд, но светит ему дно.
И поныне изменилось мало,
Ибо ты не смог забыть мой чад,
Так воскреснув, может быть, сказал он,
Донасьен Альфонс, король скандала,
Или просто, Франсуа де Сад!