В тесном переулке, с Ленина на Гоголя
Чуть не под колёса падает мужик.
Не мужик, а недоросль об асфальт бьёт голову.
Я глушу машину, ставлю на ручник.
На дороге тело рыхлое, нескладное,
Серое лицо и глаза – под лоб.
Подсобить бы юноше и поднять бы надо бы,
Чтоб не раздавили, не валялся чтоб.
Рядом квохчет дамочка, хрупкая, субтильная
"Дима, Дима, Димочка!" – льёт речитатив.
Понимаю: мамочка - женщина двужильная;
Димочка – сыночек, но не мертв ни жив.
В Димочке навскидку – килограмм 130,
Распластался Димочка на пути моём.
Молодой совсем еще и не начал бриться.
Пена пузырится над закрытым ртом.
Подбежала бабушка и запричитала:
«Димочка!» – за руку Диму теребя.
Дима встрепенулся и румянцем малым
Щёки зарумянились. Мутными глазами
Дима огляделся и пришел в себя.
Долго поднимали вертикально Диму,
Долго на негнущихся, тряпочных ногах
Тело будто тесто растекалось мимо,
Мялось, извивалось в сведенных руках.
Бабушка и мама оптимизма ради
Ободряли Диму, заодно меня.
Стерли с Димы пену, подсобили сзади
Водрузили Диму, бодрого, в слюнях.
Дальше как обычно, по пути привычном
Повели соколика бережно под ручки.
Посулили сладостей в порциях приличных,
Вызвали улыбочку, разогнали тучки.
Сетуют терпелицы: «Не сидеть же дома?
Не глядеть же в ящик, в зеркала и стены.
Надо бы проветриться, но с таким весомым,
Но с таким рискованным выходить проблемно.»
Дима улыбается и согласен Дима,
Юноша очухался и не помнит драмы.
Радостно шагает по траве детина,
Радостно кряхтят под ним бабушка и мама…
P.S.
Дело в том что женщины, бабушки и мамы
Неспроста прикованы к своему мужчине,
Неспроста опутаны тяжкими цепями –
Это их служение, жертва для ИХ Димы.