Гоше нравилось фигурное катание. Нет, катался он плохо и не фигурно : оплывшее тельце не позволяло. Так , елозил по льду туда-сюда, время от времени брякаясь лбом или копчиком.
Зато под короткие юбочки стройных фигуристок Гоша заглядывал почти профессионально. И когда его обвиняли в паскудстве этом, недофигурист отвечал, что каток общественный, что девушки сами виноваты - слишком уж смело демонстрируют фигуры.
Иногда Гошины подглядывания приобретали явно патологический характер, и, боясь быть уличенным в столь гадком для пожилого мужчины занятии, Гоша развивал на катке бурную деятельность : то ковылял рядом с дамой некондиционных размеров, коньки которой под тяжестью лишнего веса вгрызались в блестящую поверхность, как атомоход "Ленин" в вечные льды, и горячо уверял ее в гениальном скольжении; то принимался поднимать со льда распластавшегося хулигана, задолбавшего своим кривлянием всех катающихся; то громко объявлял , что к 21-му сможет исполнить тройной тулуп не хуже Ягудина, и , удовлетворенно вспотев, принимал жидкие аплодисменты от наивных новичков катка.
Гоша не умел кататься, но после каждого посещения ледовой арены, ковылял к начальнику катка - жаловаться на обидчиков. И вот тут-то слюнявый "фигурист" достиг такого мастерства, что самые профессиональные дятлы стыдливо повесили клювы на сучки и ушли из большого стука.
Анкор, Гоша, еще анкор!