***
В естественном движеньи от
Хандры и траурности общей,
Душа устало восстает –
Она живет, она не ропщет
На сплетни лживые и смех
Над пораженьем в поединке!
А мимохожий снег, для всех,
Ковром ложится под ботинки...
И ночь искрится серебром.
А тот, кто молча предал, скажет,
Что был он прав. Но сам ковром
К моим ногам однажды ляжет.
14. 12. 98
***
Ей – все дары из глуби мира,
А мне – похожесть этажей.
Луна усталого сатира
Из дома выгнала взашей!
И мне претят людские толки
Про тот уют у камелька,
Где, в душу впившиеся, волки
Друг друга рвут из-за глотка
Моей почти остывшей крови,
Последний мой заслышав вздох.
Осоловевших пустословии
О стены сыплется горох
И оплывающие свечи
Во тьме неистово горят.
До дружных судорог предплечий
Я ненавижу этот ад!
Когда б не нимфы белокожей
В саму себя влюбленный взор,
Я обреченным был бы тоже
На жизни тлеющий костер.
28.10.98.
“...Кладбищенской земляники
“...Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет. ”
М. Цветаева
И крылья, ликовавшие в полете,
И голос, разраставшийся до крика –
Грехи ума и сердца или плоти
Кладбищенская скроет земляника.
Седой асфальт под нашими ногами,
Вселяющий уверенность в опорах...
Душа не зря заходится стихами,
Она, как зверь, нуждается в просторах!
Стремлением к величью одержимы,
Задушенные городом в объятьях,
Мы сами для себя непостижимы
В своих лачугах, комнатах и платьях.
За трепетность надежд, усопших в хоре,
И за потеху умственных баталий,
С мечтательностью детскою во взоре,
Мы проклинаем то, о чем мечтали.
Мы платим дань за то, что в нас велико.
Но даже то, что было в нас ничтожно,
Кладбищенская скроет земляника –
Смерть за плечом вздыхает осторожно.
Исчезнут лиц меловые овалы,
Исчезнут улиц старые названья.
А под дождем сентябрьским и усталым
Небытие стоит, как изваянье.
26.09.98
***
Из-за тучи, свинцом опоенной,
Всей лазурью вливаясь в закат,
Вышло небо, как Бог удрученный,
И шепнуло: «Опомнись – простят!»
Душит явь ненадежными днями,
Улучая для истины миг.
Январи прорастают тенями
И помятыми лицами книг.
Тихо падают липкие льдинки,
Пахнет елкой, одетой в доспех.
В ликованьи шотландской волынки
Слышен лета забытого смех.
Детство, груда дареных картонок,
И гаданий о будущем ком.
Новый год, как пушистый котенок,
Возле елки свернулся клубком.
Съели торт, и шампанское вышло.
В темноте догорает свеча.
И под пламя ее еле слышно
Мне мой ангел в окно постучал.
14.01.98.
***
Каким презрительным и жутким
Бывает осенью рассвет:
Расцвет притворства, в смысле шутки,
Что нет любви и Бога нет?!
Над миром холод и опала,
В огнях притихших бреда мгла...
И в счастье верится так мало,
Что в дрожь бросает от тепла!
Я не терплю признаний узы,
Непрочные, как кромка льда.
И с музой вечного союза
Я не искала никогда...
А, дав обет, его нарушу,
Сведя свой крик до немоты:
Люблю твои стихи и душу,
Мне дорог ты! Мне нужен ты!
Мы так различны и похожи,
Мой «желтый лист в разгар весны»
И в этом суть. Но жаль мне все же,
Что одиночествам верны!
03.10.98.
***
Ликуйте, дурни всех мастей:
Поэт, паяц и плут!
Не зря, средь избранных гостей,
Нас первыми зовут.
И сам король – известный шут,
Под властью наших чар,
Воскликнет, не сочтя за труд:
«Да здравствует фигляр!»
Опорой миру служим мы,
Его душой крылатой!
И наши дерзкие умы
За жизни служат платой.
А горе скроет темнота,
Где Бог улыбку прячет...
Но слышен шепот, неспроста:
«Смотрите, умник плачет!»
июнь – август 1998.
***
Мир отлетел. Реальность притаилась.
Не закрывая глаз, я вижу сны.
В тот час, когда сознанию ясны
И Божий гнев, и дьявольская милость.
Я цену мира знаю неспроста,
Как все невырастающие дети,
В ком прелесть увядающих соцветий
С младенческою нежностью слита.
Но я боюсь, свой хрупкий сон храня,
Что у добра непрочная основа,
Смысл бытия закладывая в слово,
Навеки поглотившая меня.
В потоке безразличия людского
С холодным ветром траурного дня…
25. 09. 98
***
Бездвижен, будто врытый крест.
А мимо в счастье и тревоге
Проходят полчища невест.
И из несбыточных оказий
Мне будет по сердцу одна –
Твой белый шлейф поднять из грязи,
Которой ты обречена!
03.12.98
***
Ночь. Улица. Лечу. Опять фонарь под глазом.
И мнится мне: попасть в аптеку за углом.
Куда же я глядел? Где был мой бедный разум,
Когда столкнулся вдруг с тобой, к лицу лицом?
Ты снилась мне в бреду последние столетья,
Опутывая мозг, и душу сдав внаем,
О, жизнь моя! Ты ждешь, когда начну стареть я,
Чтобы опять послать... В аптеку за углом.
06.02.98.
***
Приказ — не отступать! Так свыше решено:
Тоскуй, терпи, тащи — коль смел задаться целью.
А правду говорить и глупо, и смешно,
Ведь редко трезвый взгляд завидует похмелью.
Устала жизнь от нас. Мы надоели ей,
И потому к себе испытываем жалость...
А в мареве живом летит воздушный змей,
И кажется ему, что твердь земная сжалась
До точки. До нуля. А он один парит
В пространстве бытия. И не дано иного!
Он ищет божества, и сам его творит,
Пытаясь подобрать к началу мира слово.
Но ветер-хулиган, беснуясь в пустоте,
Умчит его к земле и нагл, и беспощаден,
Чтоб в страхе обнялись оставшиеся те,
Кто видел тень креста в скрепленьи перекладин.
09.10.98
***
Спит суета, и день почти не жив –
В опальном небе сумрак на востоке...
И, раковину к уху приложив,
Я слышу шум печальный и далекий.
В нем голос моря так запечатлен
Размеренностью счастья и покоя!
Я был не прав, когда бывал влюблен
В судьбы мятежной море штормовое.
И те м прекрасен этот сувенир,
Что был он в море, но, покрытый лаком,
Он служит мне, меняя взгляд на мир,
Забвенья слов необходимым знаком.
21.12.98
***
Ты ранил больно и... доволен,
Твое тщеславие парит!
Ты никогда не будешь болен
Любовью. Доступ к ней закрыт.
Распущен Дерзости примером,
Мгновеньем Славы развращен...
К каким потасканным гетерам
Великий ум твой обращен?
Чьим ослеплен ты ликованьем?!
Неужто ты подвластен так
Ущербной лживости влияньям
И меркантильности зевак?!
Ужели падок так до лести,
До комплиментов от глупцов?!
И как тогда с тобою вместе,
Я буду жить, в конце концов?
16.12.98
***
Флейта тащит мотив неумолчно, бессменно.
В суете не понять, кто послал тебе взгляд.
Но слепой музыкант, подпирающий стену,
Так же светел внутри, как снаружи помят.
И в себе, словно в клетке, ты ревешь от усталости:
Дождь, холодный вокзал, толчея подлецов.
И опять кто-то сбит с ног, без слов и без жалости,
Лишь нагая душа смотрит смерти в лицо.
Ты забудешь себя: надо жить, как умеется!
Ты обронишь себя, в сон глаза опустив.
Ты замрешь и простишь. Но туман не рассеется...
И опять из него флейта тащит мотив.
1998
***
Уверенность в себе, и козырь есть
Для хамства, плутовства или бравады.
Но сбитая и сброшенная спесь
Сильней к себе притягивает взгляды!
Радушия и счастья благодать –
Открытых чувств простое предпочтенье.
Но риск есть в том, что можно зря раздать
И душу, и добро, и вдохновенье.
Открытым остается этот спор
О честной лжи для выгод благородных!
Но я предпочитаю с давних пор
Людей от спеси полностью свободных.
21.12.98
***
Мы повенчались на закате
Свободной роли, без вины,
Когда упадок наших братий
Хмелел от поиска “стены”.
Когда казался равнодушным
К прозреньям горьким вечный сон,
Когда я был еще нескучным,
Был просто молод и влюблен.
Тогда на все хватало прыти,
На чушь, на зависть и на смех.
А ложь от подлинных событий
Была отлична не для всех.
И сень подъездов угловатых
Имела смысл в миру моем.
Я в каждом встречном видел брата,
А в каждой луже водоем.
Ты отреклась, ища достоинств,
Не в том, кто хрупок был и глуп...
И тени крыл небесных воинств
Накрыли смрад фабричных труб!
И я остался на дороге,
Бездвижен, будто врытый крест.
А мимо в счастье и тревоге
Проходят полчища невест.
И из несбыточных оказий
Мне будет по сердцу одна –
Твой белый шлейф поднять из грязи,
Которой ты обречена!
03.12.98
***
Простираю ладони и жду каждый час,
С упоением глядя на небо,
Вдруг покажется, в жизни единственный раз,
Колесница лучистого Феба?
Вдруг нечаянный луч на меня упадет,
Опустевшую душу согрея ?
И поверит она, что возможен полет.
И заснет, ни о чем не жалея?
02.04.1998
Пародия.
Я за пристрастье к прелестям мирским
И за гордыню в песнопенье строгом,
В пучину страха был низвергнут Богом,
И тут же был оправдан им.
Ему поиздеваться надо мной,
Что в море опрокинуть Атлантиду!
Пусть рвется в двери, я к нему не выйду.
Он до сих пор не понял мир земной!
Своих созданий, в день седьмой отринул!!!
И тут меня внезапно осенило:
А старика бы здорово позлило,
Что сатана мне дар один подкинул.
Вхожу, лениво шаркая ногами,
В галдящий сад, плющом увитый,
И светят мне в глаза софиты...
Но застреваю меж ветвями.
И слепо спотыкаясь на ходу,
Я, по уши увязнувший в болоте,
В каком-то гипнотическом цейтноте
Осознаю: “ум с сердцем не в ладу!”
Убогому, мне хочется: вздремнуть
На молодой, травы... (манящие виденья!)
И верить с силой самоубежденья,
Что раем называлась эта жуть.
Слежу за вечностью, за высью небосвода,
Ленивая гармония пространства,
Увы, и так полна непостоянства!
Ее разрушить дело дня иль года.
Но, нацепив скафандр, я смело даже в воду
Бассейна призрачного, кажется, нырну,
Заслышав рая звонкую струну...
И навернусь в поток, не зная броду.
Зима, неотличимая от лета...
Бредятина мое сознанье гложет:
Меня здесь нет, и быть меня не может,
Но я уже давно плевал на это!
Джон-мщу-за-всех.
22.07.98.
***
Зрачки дрожат подслеповатой гнилью,
Но виденным когда-то дорожат.
Разжать кулак, что ненавистью сжат
К тупому пустословью и бессилью?
Да, притязания эти слишком пылки;
В нас корни своевластия живут!
И снова над бульваром проплывут
Детей-убийц обритые затылки.
Опять мы пролистаем скучный век,
Но в день проникновенности воспрянем:
Колдырной стопкой павшего помянем
И синяками черными у век.
А как свободе радуется глаз!
Бесполому бесплодному потомку
Мы выделим удельную постромку
И мир любви оставим, после нас.
Прощай, Двадцатый!
Ты устал: – пора на утлое суденышко Харона...
Мы любим жизнь, покуда, изумленно,
Не осознаем: – кончилась игра.
18.03.99.
***
Линялым пустоцветом первых фраз
Дразнил очаг ее существованья.
В ней было все! И это с пьяных глаз,
Мне показалось стоящим вниманья…
Когда я огляделся, протрезвев,
Я уловил во взглядах расхожденье:
Мне предстояло выжить умерев.
Ей – умирать до нового рожденья.
13.02.99
***
Ничто не останавливает боль потому, что уже невозможно разжать кулаки,
И последняя точка заката дрожит, рассыпаясь от слов.
Неуклюжею поступью томно приходит посланец тоски.
Ничего не проходит. Теперь невозможно постичь растворенность углов.
Знаком чуда – философ, он тебе не знаком.
Переспрошен ответ. Четкой ролью пронизана явь.
Но уходит предел из-под ног безутешным цветком.
Ты танцуешь в подвале, тревожа надгробья и, в целом, без прав.
Черный свитер сползает с плеча и почти застелил
наступленье зимы на мечтательной дуре-Земле.
А, обнявший тебя человек, никогда не любил.
Ты печешься о кошке, покрывшейся серым, во мгле.
Триумфальное шествие клоунов, спившихся в дым,
ты не примешь, как самый печальный, поспешного утра, наряд.
И святая прозрачность, отключенной богом, воды
не поможет принять тебе то, что стихии в тебе говорят.
Торможение времени – лучшая плата за ложь,
во спасение чувств и желаний, повисших на шее, как цепь,
Завершая свой путь неурядицей ряда в конце,
Не вернешь со слезами того, что с улыбкой у жизни берешь!
Вечный диспут рожденья в оковах интриг,
пред очами весь мир, как раскрытая книга.
Ты спокоен. Ты ласков, весны ученик,
потому что вдыхаешь один аромат – неба цвета индиго.
04.08.99
***
Он, как последний неба стон,
Как жанр, забывший об актере,
Синеет, зноем опьянен,
Сорняк невиданный – цикорий.
Мы пьем кофейный суррогат
И наблюдаем в разговоре,
Как мысли сонные парят
И нашу спесь благодарят,
Не умолкая в мутном хоре.
Москвы истерзанный бетон
И затхлость утра на повторе.
Но, сам в себя слегка влюблен,
В ее пыли цветет цикорий.
04.08.99.
***
Пришла пора проститься с грузом
Воспоминаний прошлых лет.
И в кровь расторгнутым союзом
Сочится вновь фонарный свет…
22.01.99
***
Среда – средою! О среде,
Где существуешь ты, на взлете.
Как пишут вилы по воде,
Вписался ты, на повороте.
И средних истин средний ряд
Вмещает плотно средний разум –
Ошметки выдранных цитат,
Пустых, но так приятных глазу!
Ты затесался посреди
Таких же выскочек маститых.
Твоя взяла, но сам суди;
Всего гнуснее чванство сытых.
Срединной торною тропой,
Ты мчишь вперед, за общим благом;
Но, быть раздавленным толпой –
Риск, мало связанный с отвагой.
И от таких, как ты бегу,
Признав величие движенья.
Я поклоняюсь четвергу,
Любя рассвет самосожжения!
16.09.99
***
Среди туманов по утрам,
Снегов и свалок,
Для душ, отпущенных дворам,
Рассвет так жалок!
Он чуть забрезжит по домам
И гибнет в шуме,
Где суета приносит нам
По скорбной думе.
Скользящим кажется, вот-вот…
И на ухабе
Их понесет водоворот
Весенней хляби.
Но, удержавшись на ногах,
Уже не скоро
Захочешь снова верить в страх –
Терять опоры.
Так чередуются огни
С развязкой веток…
День не отпустит нас. Одни
Средь вьюг и клеток,
В которых боль теряет суть.
Но каждый замер,
Надеясь больше не уснуть,
Пройдя экзамен
Приспособленья к бытию
И к верным стужам.
Весной пускаем жизнь свою
В заплыв по лужам!
25.02.99
***
Эй, человек! Ты круговерть
Воспринимаешь, как забаву,
И жизнь саму… Но только смерть
Принадлежит тебе по праву!
Ты, как и в детстве, веришь снам, –
Не пробуждениям жестоким.
Ты вечно прав, но знаешь сам,
Что обречен быть одиноким.
Эй, человек, твои мечты
Почти сбылись! Ты торжествуешь?!
Лишь потому, что смертен ты,
Ты о любви к живым взыскуешь?
Ты так разборчив в миражах,
Для построенья дня и быта,
Поскольку помнишь вечный страх,
Каким душа твоя покрыта!
Эй, человек! Из чьих-то воль,
В седьмом поту стяжая славу;
Не забывай, что только боль
Принадлежит тебе по праву!
26.02.99
***
Чтобы отринуть жажду бытия,
Надежду, страх и умноженье горя,
Благодарим богов и ты, и я
Молитвой, с придыханьем на повторе.
За то, что жизни выверен финал,
И, что никто из мертвых не восстал;
А бег реки, что тяжек и устал,
Найдет успокоенье в тихом море.
перевод с английского
11.09.99
***
Я в разгар смятения одет,
Опять пылает небосклон.
То неизбывный свет времен
Усталой памятью зажжен!
И только в том тревоги нет,
Кто чистым разумом воспет!
И счастлив тот, кто ищет свет,
Судьбой и тьмою окружен…
13.02.99
***
У каждого порока свой мотив,
Своеобразной музыкой звучащий.
Ты знаешь это. Очи опустив.
С отчаяньем смиряешься все чаще.
Ты горячишься зря, по мелочам,
И плачешь, опечаленная этим.
И локоны змеятся по плечам,
Как шелковые солнечные плети.
Приятно ощущать небытие.
Под жизни разлагающимся адом,
Есть в мире отражение мое,
Незримо существующее рядом.
10.11.99
***
Мир расколдованных и сильных
Обрушит день на мглу разлук,
Где аромат цветов могильных
Стирает скорби тихий звук.
Кому-то петь и вдохновляться,
Покой в разлуках обретя;
А мне осталось только сдаться
На милость неба, как дитя.
Просить защиты, исцеленья
И покровительств вечных сил...
И бормотать, в припадках рвенья:
Прости, как ты себе простил!
Ты век безумья подытожишь,
Чтобы исчез обмана след.
Ты нам воздашь и приумножишь
Минуту счастья в ворох бед,
Ведь таково предназначенье.
И неизбежности оскал
Затмит собою все сомненья,
В каких я истину искал!
12.01.99.
Для iar
Иное чудо сродни инфаркту:
Так не бывает, так быть не может!
Я размышляю открыть ли карту,
На неизвестность восторг умножив?
Теряя силы, почти на грани,
Нашла причину стремиться дальше:
Улыбка ,знаю , она не ранит –
В твоей нет фальши,
совсем нет фальши!
22.08.2000
«Мне, который был единым,
Стать отдельным и мужским!»
(Макс. Волошин – В. Брюсову)
Изменяй то, что в силах менять,
От безнравственной лжи, до – бесправной.
Неизбежность грядущего дня
Начинается с буквы заглавной.
Аморальным считая возврат
К существу из немыслящей глины,
Смерть прощают. Я искренне рад,
Что не в силах остаться единым.
Рад казаться отдельным, мужским;
То ли циником, то ли эстетом.
Пусть в туннеле не видно ни зги
И не будет не проблеска света.
Режет душу и слух тишина,
Звуки вмерзли в остаточный иней.
Превозносит в немых именах
Их неслышимый лай кобелиный.
Безболезненно лезвия сталь
Тормозит на сведенном запястье.
Не дрожи! Скоро будет февраль
С убедительным привкусом счастья.
19.12.2000.
***
Как пьеса, жизнь разложена на акты,
А слово – на бессмысленные икты.
От зрителя опять уставший автор,
Дождется слишком спорного вердикта.
И отойдет от вас, как от наркоза.
Пусть кто-то, не страдая от сомнений,
Объявит не поэзией, а прозой,
Его порыв припадочный, весенний.
20.05.2000.
***
Лица памятью стерты бесследно, а жаль!
Мне не выстроить с этим закона.
Но, в озерах их лиц, так прозрачна печаль,
Ординарностью незамутненных.
Как художнику кисть заменяет игру
Неслучившихся в жизни сражений,
Заменяет мне кисть ту, пока не умру,
Наблюденье игры выражений:
То румянец зазнайства ползет по щекам,
То нежданных улыбок подарки;
Перевернутым кубком взлетает к вискам
Угловатая стрельчатость арки.
Потому, не лукавя, считает народ,
Что с лица невозможно напиться .
Тот, кто ангельской кротостью в фасе слывет,
В профиль выглядит хищною птицей.
8.03.2000
***
Мы рьяно тщимся, на обломки
Свое минувшее членя,
Заворожить любовью громкой
И суетной тревогой дня.
Когда, взломав ворота в детство,
Выводим мы себя на свет,
Хвала позерскому эстетству –
Мир добродетелью одет.
Теперь потребуем отчета
За нерастраченное зло,
Не размышляя, в миг отсчета,
Откуда зло произошло.
Мы так способны надругаться
Над верой в радостную блажь,
Что нам самим начнет казаться:
Жизнь пролетевшая – мираж.
18.05.2000
***
На одной частоте заряжается спор,
Осыпаясь осадком разреженных истин.
Вылезает душа гнойниками из пор,
Стекают глаза, разбредаются мысли.
И вливается тьма в ощущенья и речь,
И въедается в кожу обыденность стресса,
Что терпенья не хватит спасать и беречь –
Для поставленной цели заказана месса.
Выпьешь неба глоток за ее упокой,
Объявляя весь мир бесполезной химерой.
И забудет разлука закрасться тоской
В разноцветную радужность личности серой.
Окунись в огороженный стенами быт:
Все язвительней режут по сердцу контрасты.
Только высь, захлебнувшись дождями навзрыд,
Свой теряет рассудок. Нелепо и часто.
16.08.2000
***
Обернется в сумерках прохожий
Ликом, искаженным в витраже,
Обменявшись нервами и кожей
С обреченным выстрадать сюжет.
Он, смирив желание побега,
Затяжной зимы вкушает вид –
Как нелепо скрыты шапкой снега
Выпуклые лбы кариатид.
И его пленяет транс глубокий,
А не проходной от скотства быт.
Мир его давно разбит на строки,
Где весны никто не истребит.
Рубленной чечеткою рефрена
Истина касается виска,
И тепло вернется непременно,
Жизнь высвобождая для броска.
19.05.2000
***
Бастилия, конечно, дура,
Но вовсе дурь – в нее сыграть
(Клод ле Пти. «Бастилия»)
Свет выдохся. И незачем ему
Навязывать живой марионетке
Отечество. Тут, для просторной клетки,
Завышена квартплата на тюрьму.
Не стоит выставляться напоказ
И вслух произносить с телеэкранов,
что власть имеет снова, как баранов,
Не частных лиц, а цвет народных масс.
Но у электората сих господ
От страха подгибаются коленки:
Для правдолюбов – вечные застенки,
А для свободы – кол, не эшафот.
Смеялся над Бастилией ле Пти,
Ее спокойно дурой называя.
Пускай идея – в духе самурая;
Что стоит, на коттеджи и сараи
Бутырку нашим людям разнести?!
14.06.2000.
Сентенц для Попова
УХ...МЫЛОк ДИавольских коварство –
Все ТО же алексАНДРО-СВОЙСТВО.
Ведь, от потенции расстройства,
НЕТ совершеННого лекарства.
расТУТ плоды в жеМАННОЙ дали
На почве ПОПриш графоМАНИЙ:
Как не проЕХаться по маме,
СЛУЧайНО вспомнив, что «НЕ ДАЛИ!»?
он РАЗглядел в ПРОСПЕкте леТО –
ИньСтинкт приподнял члены выше.
(К чЕМУ мне мучиться с ОТветоМ?)
От ПРЕстарелой БЛИ же слышу!
Вы стали слишКОМ незабвенным.
ОстоЧЕРТели мне до смерДи
ЛюбЫе СВИНьи, даже с хренОМ!
БЛАГОухаю «хором» Верди.
1.09.2000
Ода на день 8-го марта
1 МОВО ОРСВО при УВД ЮЗАО г.Москвы
«Она была хороша и так…»
Покуда мне еще не лень,
Хочу воспеть я в женский день
( Не в меру пылок и учтив )
Весь скромный женский коллектив.
Валюша в хлопотах о смене
Себя нисколько не щадит.
И коромыслом смех стоит –
Спасибо царственной Елене !
А две застенчивых Татьяны
Не по онегински румяны,
Но доставляет им хлопот
Такой тупой стажерский взвод.
О, сколько стоицизма в Вас –
Смиренных труженицах пульта –
Стремления не делать культа
Из челок собственных и глаз!
Потребность есть уют создать
И разыграть насмешки в лицах.
В Вас не возможно не влюбиться –
Никто не сможет устоять!
Защитой вам от супостатов –
Отец «курятника» Филатов.
И даже мордою в салат,
Да будем женственны! Виват!!!
Искренне доброжелательный автор.
8.03.2001.